В сравнении с удачной серией СО, если б кто знал, как меня разозлил финал 4 сезона Хора. Точнее не сам финал, а все что связано с Блейном Вот не знаю, почему меня так бесит этот чувак, по-моему, ни один сериальный персонаж так меня никогда не выводил из себя.
Может, одной из причин есть то, что актер постоянно как будто улыбается. Но если это как-то и влияет, то в последнюю очередь, в первую, вторую и все последующие это, конечно, характер самого персонажа.
Он как будто вообще не понимает, что творит. И все время твердит "я тебя люблю".
Хосподи! он даже к отцу Курта пришел просить разрешение официально встречается и говорит: "я понимаю, что причинил ему боль, но я чувствую мы с ним родственные души". Шта?! Чувак, пойди убейся обо что-нибудь.

Мне очень сильно нравится Курт. Мне очень нравится как Крис Колфер его играет. Когда Курт рассказывал как сильно боится Карофски, я почти навзрыд рыдала. это личное (с)
И я понять не в состоянии, как Курт мог в конце концов вернутся к Блейну

---

Самый смешной эпизод серии. По глазам Магнуса вижу, что первый раз Алека был совсем не банальный Иначе, чего б он так поднапрягся, что Джейс все прочувствовал? Магнус-то, с его-то репутацией? Неее, я верю, что у них была горячая ночка на такой-то кровати!

21.02.2017 в 08:15

Пишет  Олёлёка:

@темы: малек

---

8 серия

Если совсем коротко - я довольна. И не преувеличиваю, говоря, что это одна из самых интересных серий сезона (пока, надеюсь))
Она какая-то более-менее цельная, хотя со временем смены суток у сценаристов (режиссеров монтажа? Кто вообще за это отвечает?) по-прежнему какие-то странные отношения.
Но это все фигня, потому что Магнус был прекрасен
И Мариза открылась с другой стороны.
И Джейс молодец.
И Рафаэль с Иззи интересно пообщались.
И даже Клэри с Саймоном меня не особо напрягли (потому что их было мало и я оба момента перемотала )
Алека было мало, но эта серия была не о нем, поэтому спасибо Мэтту за все улыбки и за то выражение лица, с которым он смотрел на Клэри, когда она "обвинила" его в смерти матери.

А теперь подробнее о Магнусе. Позволю себе цитату:
Магнус шикарен)
- кошек покормил
- вечеринку устроил
- Максу подарок сделал
- был вежлив с Маризой
- Алека спас
- показал суперские силы
- ведьму поймал...
еще и в общем контексте Раф его добрым словом вспомнил... (с)

Глазки (глиттера в этот раз додали)) Хотя кафф он снова потерял)



Боевой Магнус... привязала бро к стулу, чтоб он тоже посмотерл


Магнус спасает Алека


Малек серии прежде чем сказать маман "благодари Магнуса" Мэтт Алек облизнул губы

@темы: малек

---

Рек

По Хору Но не виноватая я!))


Acts Like Summer, Walks Like Rain довольно забавный, своеобразный текст, но сама по себе история как бальзам на душу. Курт/Дэвид, много разговоров по телефону.

И я не понимаю почему переводчик перевел Bland как Блянь, но серьезно, чем бы он не руководствовался и что бы не имел в виду Дейв - Блейн и есть самая настоящая Блянь
Счас смотрю 8 серию 4 сезона и он опять за своё: "Курт, я люблю тебя" *кривляется*
Тьфу блин, гадость. Потому что каждый раз когда он говорит "я люблю тебя" лично я слышу "ты был далеко и мне было так одиноко"

______

И еще один до кучи про крошечную проблему Курта Slight Imperfections

@темы: слэш, рек

---

Обожаю этот номер, где они обдолбались витамином Д У них такие лица))
ну и Гарри тут конечно хорош

---

Пару мыслей о Хоре/Glee

Многие недовольны 4 сезоном Хора по разным причинам.
Кого-то не устраивает, что все сюжетные ходы отыграны в стиле мюзикла. Мне лично все норм. Да как всегда в таких случаях напрягают новенькие, да иногда совсем уж притянуто за уши, со всем можно было бы смирится, но как же меня бесит Блэйн
Он меня бесить начала с самого первого визита Курта в ту школу.
В четвертом же сезон с этой его изменой
Короче, лично в моей голове они вообще не встречались. Или встречались ровно до того моменка, как Коровски решился на самоубийство.
Потому что самой логичной парой во всем Хоре для меня была и будет пара Карофски/Курт (прям руки трясутся от желания поискать фичков, но я пока себя сдерживаю))
И поэтому я уже запаслась бумажными пакетиками в ожидании продолжения

---

7 серия

Седьмая серия прошла в режиме практически тотальной перемотки это было утром.
Счас я пересмотрела уже почти в нормальном режиме, только Люка и Саймона с Майей перематывала, и что я могу сказать? Мне нравится как бы все по отдельности, но пока все это не складывается в общую картину.

Мне понравилось общение Джейса и Саймона. Хотя тут у меня двоякие ощущения, потому что Джейс вроде как где-то глубокго внутри должен по-прежнему ревновать Саймона к Клэри... А он учит его приёмам пикапа. хотя с другой стороны, то как Саймон эти приёмы применяет)) Может у Джейс реально хитрый план)

Очень сильно понравился диалог Алека и Иззи. Прям очень сильно. Шикарно отыграны отношения брат и сестры, хоть брат и витает в облаках, а сестра уже слегка наркоманка.

Малек... сколько ожидания в этом слове. Не то чтобы мне мешали выбросы за неделю, мне не хватает деталей.
Тут какая штука - я же не могу со стопроцентной уверенностью сказать, как должны себя вести мужчины относительно друг друга. У меня перед глазами только одна реаловая пара геев и я как бы по ним равняю всех.
В общем о чем речь:
1 Они целуются на балконе. Почему они сидят в такой странной позе? Почему, если одна рука Мэтта за диваном, то второй он не держит за руку Гарри? Где вообще руки Гарри в этот момент?
2. Когда звонит телефон, Мэтт отпрыгивает на метровую дистанцию и всё. Как будто телефонный звонок его спасает от этого поцелуя.
Если Алек в этот момент серьезно озабочен переживанием, что Магнус попросит большего, то зря. Любой человек, который хоть немного знает язык тела скажет ему, что Магнус вообще не был ни на что такое настроен.
3. А когда Мэтт/Алек уходил с балкона, после продолжительного поцелуя, почему на прощание он не поцеловал Магнуса еще раз? Мимолетно хотя бы коснулся губ. Или коснулся ладонью руки, колена, шеи, плеча да чего угодно! Ведь эта нежность-извинение-прощание как будто бы завершила прерванный поцелуй.
4. И потом, когда Алек пришел в конце - опять же все как-то сумбурно.
Спасают эти две сцены только два момента (ну лично для меня) - в сцене на балконе этот момент, когда Алек облизывает губы. Я могу себе додумать, что коснуться он побоялся, чтобы Магнус не посчитал его "голодным". Но ведь этот жест это скорее привычка Мэтта, поэтому даже не знаю.
В последней сцене, это !ё-маё! Алек наконец впервые перед поцелуем обнял ладонями лицо Магнуса дождалась - называется. Ну и то, что Гарри не поленился положить ладони Мэтту на плечи. Спасибо и на этом.

Насчет того, было ли это все у них в головах или в реальности и как "утаскивание Магнуса в спальню" будет показано в следующей серии? Мое мнение такое - я не понимаю, почему в Зажигай! показать двух мужиков под одним покрывалом в одной кровати было возможным, а тут это возможно будет невозможно? Не знаю... я даже согласна на сцену в которой в постели кто-то один, а второй будит его поцелуем и предлагает кофе.

Или же, что более вероятно, как только они вошли в спальню снова позвонил телефон. Потому что в этом сезоне у них сломался хронометр и вполне возможно, что сценаристам глубоко плевать на состыковку временных периодов. Может быть, что им позвонит Джейс сказать, что лично узрел ангела.

@темы: малек

---

Можно уже надеяться, ну, можно?

только похоже это будет потоп, если весь этот снег растает быстро плюс дожди

---

и немного о МОТУ

Я посмотрел, потому что мне нужно было поставить еще одну галочку напротив еще одного пунктик из списка.
Впечатление такие же как и после первой части. Из Дорнана такой же Фифтя как из меня Маргарет Тетчер.
Весь он какой-то даже на вид мягкий, как полежавший на солнце кусок пластилина. Что касается его игры в доминанта, то все очень печально... Не знаю, по каким критериям проводился каст. По росту?

Касаемо двух (даже трех) самых важных моментов, которые они показали в фильме, а точнее слили.

первый, когда Эдвард Кристиан опустился на колени. Уверена, 99,99% тех, кто не читал фик/книгу вообще не поняли, что произошло. А если и догадались, то просто не прониклись моментом.


/начало цитаты/
«Ты не можешь уйти Белла, я люблю тебя.»
«Я тоже тебя люблю Эдвард, просто …»
«Нет…Нет!» отчаянно прокричал Эдвард и, запустив обе руки себе в волосы, неожиданно упал передо мной на колени…

Он стоял так, опустив голову и положив руки себе на бедра. Затем сделал глубокий вдох и неподвижно застыл.
Что?
«Эдвард! Что ты делаешь?» пронзительно взвизгнула я, но он даже не шелохнулся. «Эдвард, посмотри на меня!» приказала я.
Он без колебаний поднял голову и бесстрастно посмотрел на меня своими зелеными глазами – спокойными, почти что умиротворенными.

Ждущий и полностью пассивный.
Вот блядь... Эдвард - Сабмиссив.
/конец цитаты/

Доминант, который становится на колени - это не место в общественном транспорте уступить все-таки.
В фильме этот момент почти скомкан и непонятен.

Второй слитый эпизод - это ожидание всей семьей и Анной новостей о пропавшем Кристиане.

Сколько там было секунд времени уделено? 35? Просто отвратительно. Дакота Джонсон изобразила страха, переживания и отчаяния на пять копеек ровно, а то и меньше.

Ну и сцена, где Анна выплескивает в лицо миссис Робинсон коктейль. Скомкано, сжато, невыразительно... и смешно.

А! Еще хотела сказать пару слов о Джейке? или как там звали ее начальника. Ох и слили, ох и слили все то напряжение, что было в фике. "Он хотел меня изнасиловать!" - да не смеши мои тапки В фике, не знаю, что там было в книге, но в фике мы реально боялись того, что происходило. Потому что в фике Джеймс выглядел таким себе психопатом-маньяком. А Джейк - просто босс, который захотел свою секретаршу

В общем поностальгировала... но осадок, как в том анекдоте, остался.

---

@темы: стерек

---

Первые две минуты: шизофрения как она есть Теперь и с русскими субтитрами)

запись создана: 08.02.2017 в 21:03

---

Как говорят в инстаграм при переизбытке чувств: удплоппжмвьшкопжшщопщжушоп

а по нашему просто - умирвесь

11.02.2017 в 20:38

Пишет  Олёлёка:

Нельзя быть настолько чувствительной)))
*дышит в пакетик*
или куда там надо дышать?...
фух...

спойлеры

если рука Магнуса переместится на ногу Алека - я официально мертв)

@темы: малек

---

мимими

@темы: стерек

---

Хммм... а про близнецов еще никто не писал?
и вот снова у меня тыща наибанальнейших сюжетов по теме: хороший близнец/плохой близнец.

@темы: малек

---

Хорошая песня, хорошее исполнение, красивый Гарри, красивый макияж... взять и себе что ли завтра такое наваять? настроение подходящее

---

6 серия.

краткое содержание:
Клэри, Иззи и женсчины в белых балахонах - интересно.
Саймон, Майя и Люк - почти все время на перемотке
Джейс - эх... у него такая красивая осанка и левый глаз, ну грех проматывать)))
Магнус и Алек:
- Меня не волнует со сколькими людьми ты был.
- Меня не волнует со сколькими людьми ты не был. (с)



кстати, ракурс тот же, что и в прошлом году, а почему? Потому что щека!


С таким лицом я проходила весь январь и предыдущую неделю:

Мэтт забавно отреагировал, у меня же вообще не было поводов для смеха.

@темы: малек

---

Появился перевод новой главы "На скамейке штрафников" малек про хоккеиста Алека и его агента Магнуса.
Кто-то не спал почти до часу...

@темы: слэш, рек, малек

---

Название: Голубые маки
Автор: Тень РА
Бета:  KosharikWildCat
Категория: оридж
Пейринг: м/м
Размер: 7 тысяч
Рейтинг: R
Жанр: слэш, романс, драма, реал, повседневность
Предупреждения: альтернативное движение городского транспорта, маты, фиксация автора на времени)
От автора: выражаю бесконечную благодарность человеку, который не оставил меня один на один с отчаяньем историей и не только прочел ее, но и прошелся по ней мелким гребнем. Шлю тебе лучи позитива, тепла и радости

Миша вышел на улицу и побрел к ближайшей остановке.

В подсвеченном редкими фонарями зимнем парке было пусто. Но даже если бы вокруг ездили медведи на велосипедах, Миша вряд ли бы их заметил.

Перед глазами то и дело возникало перекошенное в брезгливой гримасе лицо Юрика.

Как он мог так ошибиться? Почему рассчитывал, что друг с пониманием отнесется к его признанию?

Нет, Юрик не покрыл его матом, не избил и не вытолкал взашей из квартиры. Но Мише хватило выражения его лица. Слишком многое отразилось на нем прежде, чем Юрик сказал, что ему нужно время.

Время для чего? Ты или принимаешь человека, какой он есть, или дружбе вовсе приходит конец.

– Эй, пацан, прикурить не найдется? Ты глухой, или чё?

Грубый оклик, очевидно, уже не первый, всё-таки заставил Мишу обратить внимание на окружающую реальность.

Их было пятеро. Высокие, широкоплечие мужики в дутых пуховиках и плотных дубленках. Двое стояли вполоборота, все еще занятые разговором, но остальные, вот невезение, смотрели прямо на него.

Точнее, Миша только догадывался, куда, потому что лиц с такого расстояния было не рассмотреть.

Он мог бы испугаться. Наверное, и испугался бы того, чем могла грозить подобная встреча – компания явно недавно хорошо приняла на грудь, – если бы с момента выхода из квартиры Юрика не пребывал в оцепенении.

– Не курю, – прохрипел Миша, диву даваясь, как вообще смог произнести хоть что-то. По горлу будто прошлись наждаком.

– Брешет он, мужики, зажлобил поделиться!

– Кто не курит и не пьет… – протянул стоящий слева.

– Пиздец как курить хочется… – пожаловался еще один. – Эй, пацан, а если найдем?

Мишка сглотнул вязкую слюну, затем сглотнул еще раз. Но промолчал. Не верилось, что это происходит с ним, и именно сейчас, когда в голове такой кавардак.

– Хорош, Лёх, прекрати пугать ребенка, – произнес самый высокий из пятерки и запрокинул голову, подставляя лицо под медленно падающие снежинки. – Говорил же, нужно было в магазин зайти. Ты курить хочешь, а я – пить.

– Пожри снега, – от всей души предложил, видимо, Лёха, а еще один нарочито тоненьким голосом подхватил:

– Только желтый не ешь.

Все пятеро рассмеялись и наперебой принялись вспоминать, как какой-то Жорик на спор на морозе лом облизывал. Причем Миша так и не понял, Жорик – это имя или своеобразное ругательство.

В другое время, в другом месте и в другой компании он, конечно бы, поспорил насчет «ребенка», но здесь и сейчас единственным разумным выходом было сбежать потихоньку, пока интерес к нему поугас.

Но не успел он отойти на пару метров, как его окликнули:

– Погоди! – тот, который «заступился» за него, поравнялся с ним и пошел рядом. – Нечего тебе в такое время самому шляться по улицам. Нам, выходит, по пути, я провожу.

Миша молча пожал плечами. Ему всегда говорили, что он выглядит младше своего возраста, но не настолько же!

– А ты чего такой убитый? Случилось что?

Миша вздохнул.

Пожалуй, он обойдется без откровений. Не хотелось быть прибитым в ближайшей подворотне.

– С другом поругался, – коротко ответил, надеясь, что этого будет достаточно.

– Из-за девчонки?

– Нет, – непроизвольно вырвалось у Миши. – То есть почти. Я кое-что рассказал… ему это не понравилось, и...

Пару десятков метров его случайный попутчик прошел молча.

– Если друг настоящий, он всё поймет. В конце концов.

Миша покосился на мужчину.

К сожалению, эта житейская мудрость не про них с Юриком. Миша чувствовал, что никаких «в конце концов» не будет. Оставалось надеяться, что Юрик хотя бы не растреплет всем в институте – побоится насмешек и обвинений, что столько времени дружил с пидором.

Мише сделалось плохо от одной этой мысли. В голове зашумело, перед глазами замелькали черные мушки, его повело в сторону. Пришлось остановиться, чтобы взять себя в руки.

– Эй-эй, – потрепал его по плечу мужик, – ты чего?

– Всё… нормально.

– Да нихрена не нормально, насколько я вижу. Ты не обдолбан, случайно?

– Нет.

Вот пристал. Шел бы себе дальше.

Только заботы незнакомца Мише не хватало. Как быстро эта забота сменилась бы желанием набить ему морду, если бы он озвучил причину, по которой поругался с другом.

– Получше? Можешь идти?

– Да.

– Ты вообще далеко живешь?

– Нет.

– Один?

Миша насторожился. Зачем ему об этом знать?

– Нет.

– Хорошо.

Что хорошо?

Миша даже позабыл о Юрике на некоторое время, пытаясь придумать причину, по которой мог бы продолжить путь самостоятельно. Может, сказать, что ему нужно в магазин? Но если мужик войдет с ним? Денег у него с собой особо нет…

Миша настолько задумался, что не заметил, как от одного из заборов, огораживающих недострой, отделилась тень.

– Э-э, братаны, закурить не найдется?

Снова здорово! А еще говорят, молния в одно место дважды не попадает.

Миша шарахнулся в сторону, натыкаясь на своего попутчика.

– Стоять, – подхватив его под руку, тот помог ему восстановить равновесие. – Не, братуха, мы не курим. Хотим без косметики в гробу лежать.

– Хуёво, – прокомментировали от забора.

– Жизнь вообще хуёвая штука, – миролюбиво согласился его провожатый.

Спустя пару минут молчаливого променада Миша повернул к своему дому. Мужик упрямо шел за ним.

Миша остановился у двери своего подъезда и нашарил в кармане магнитный ключ.

– Я как бы пришел.

– Ты это… не бери дурного в голову, – мужик переступил с ноги на ногу, видно было, что слова утешения находятся с трудом.

Он стоял на три ступени ниже, и Миша впервые посмотрел на него в упор. Свет от светильниканад дверью падализ-за его спины, подчеркивая резкость черт и темный прищур глаз. Тонкий нос слегка покраснел, а полные губы покрылись сухой корочкой. Очевидно, он тоже частенько облизывал их на морозе.

Миша понял, что промахнулся с возрастом. Не такой уж и мужик стоял перед ним, скорее, парень лет под тридцать.

Он поежился, осознав, что его тоже рассматривают.

– Тебя, кстати, как зовут?

– Миша.

– Правда? Не может быть! – чему было радоваться, Миша не представлял – самое заурядное имя. Как и он сам, впрочем. – И меня Михаил. Приятно познакомиться, тезка.

Посмотрев на протянутую руку, Миша нехотя ответил на рукопожатие. Но Михаил не спешил отпускать его холодную ладонь, не крепко, но удерживая в захвате.

– А отчество какое?

– Александрович.

– А у меня Анатольевич, – Михаил еще больше развеселился. – А фамилию не скажешь? Хотя бы первую букву.

Миша посмотрел на их соединенные ладони и решительно выдернул руку.

– «К» первая буква, и что?

– Так ты тоже МАК! – Михаил хлопнул по бедру ладонью. – Ну, надо же.

Миша пожал плечами. Подумаешь…

– Ладно, не буду тебя замораживать, беги давай.

Миша приложил ключ к горящему красным огоньком «гнезду» и, только оказавшись по другую сторону двери, расслабил плечи.

Все время, пока дверь открывалась, он чувствовал на себе пристальный взгляд.

Дома ему пришлось хорошенько постараться изобразить беззаботность, чтобы мать не пристала с расспросами.

Но ночью он почти не сомкнул глаз.

Завтра ему предстоит узнать, действительно ли Юрик больше ему не друг.

А еще… этот Михаил. На прощание он смотрел на него так...

По пьяни?

Или, может, вовсе показалось?

Миша скользнул ладонью под плотную резинку трусов и сжал член.

Нацепив наушники и уткнувшись в телефон, Миша стоял на остановке среди остальных ожидавших автобус.

Ночью выпал снег, из-за чего в городе случился очередной коллапс. Городской транспорт ходил не по расписанию, задерживаясь уже на десять минут.

Миша тоже конкретно опаздывал, но не знал, огорчаться ему, или наоборот. В институт идти было откровенно страшно, хотя ни в Вконтаке, ни в Фейсбуке массовой отписки одногруппников от него не было. Никаких гадостей ни в личку, ни на стены не вбрасывали, но это еще не значило, что друг или, точнее, теперь уже бывший друг ни с кем не поделился новостью.

– Миша? – кто-то настойчиво потряс его за плечо. – А я смотрю: ты или не ты? Узнал?

Конечно, узнал. Но нельзя сказать, что обрадовался. Вчера после дрочки он долго стоял под душем, ругая себя за то, что потакает своим желанием. А началось все именно с Михаила. До встречи с ним Миша не представлял никого из знакомых людей.

– Угу.

– И я тебя сразу, – Михаил улыбался во все тридцать два, от чего на покрытых аккуратной щетиной щеках проявились ямочки, которых вчера Миша не заметил. – Ты на учёбу? Автобус ждешь?

– Типа того.

– Садись, подвезу, – махнув рукой в сторону, Михаил подергал его за рукав куртки. – Я сегодня на своей.

Миша оценил толпу, собравшуюся вокруг них, посмотрел в конец проулка – откуда из-за поворота должен был «вот-вот» появиться автобус – и пожал плечами.

– Ладно.

В черном тонированном хюндае пахло елочным ароматизатором, немного сигаретами и почему-то фруктовым конфетами. Впрочем, понятно, почему. После вчерашнего-то.

– Спасибо, – спохватился он и, пристегнув ремень безопасности, сложил руки на коленях, как приличный мальчик-пионер.

– Еще пару минут прогреем мотор, и поедем, – Михаил занял место за рулем и повернул ключ зажигания. – Как ты? Помирился с другом?

Миша вздрогнул от неожиданного вопроса и помотал головой, зарываясь носом в шарф.

– Беда. Слушай, я так и не спросил, где ты учишься?

Миша прикусил изнутри щеку, чтобы не улыбнуться. Странный какой. Наверное, об этом следовало спросить раньше, чем предлагать подвозить?

Озвучив адрес, Миша достал телефон и написал старосте, что задерживается, чтобы в случае опоздания его не сразу отметили как отсутствующего.

– Третий курс, значит, – Михаил, наконец, выжал сцепление, и машина тронулась с места. – Строителем будешь?

– Геодезистом, – уточнил Миша, провожая взглядом толпу на остановке.

– Отец, небось, тоже строитель?

Миша повернулся к Михаилу:

– Алкаш он. Мать развелась.

Брови Михаила сошлись над переносицей.

– Ты не подумай, я не позволяю себе лишнего, – словно оправдываясь, он рубанул ладонью воздух. – Вчера был достойный повод – у начальства юбилей.

Миша повел плечом и снова принялся смотреть в боковое окно. Ему-то что? Но отчего-то от услышанного потеплело на душе. Не то чтобы Миша был ярым борцом за трезвость, но бессмысленные пьянки не поддерживал.

– Так ты, получается, глава семьи? – снова заговорил Михаил.

– Угу.

Он, конечно, приврал, но не объяснять же, что мать, захоти, силой воли могла бы гнуть подковы. А его самого – так вообще узлом скрутить, узнай она, что сын неровно дышит к мужикам.

Таким, как вот этот Михаил, к примеру. И что вместо желания тискать кого-то за сиськи и кому-то вставлять, он хочет, чтобы большие мозолистые ладони тискали его за задницу и вставляли ему.

Да, руки Михаила вполне бы подошли. И в остальном, судя по комплекции, он был не обделен природой.

Покосившись на бугор в районе паха Михаила, Миша ощутил, как загораются щеки.

А когда понял, что Михаил перехватил его взгляд, поборол желание открыть дверь и выпрыгнуть на ходу. Он вел себя до ужаса неосмотрительно.

Облизнув пересохшие губы, Миша предложил:

– Можешь остановить здесь, дальше я сам.

На губах Михаила появилась кривоватая улыбка:

– Нет, зачем же? Я довезу, – он помолчал, а потом огорошил Мишу: – А хочешь, я тебя заберу после пар? Когда последняя?

– Я не… У нас иногда… – Мише не удавалось на ходу придумать правдоподобную отговорку.– Не нужно, – в конце концов, пробормотал он, зажимая ладони между колен.

– Ну как хочешь, – взяв кошелек, Михаил вытащил из него визитку и протянул ее Мише: – Звони, если вдруг что.

Миша стиснул ламинированную бумажку в руке и почему-то покраснел.

На пары Миша всё-таки успел.

Но лучше бы он и правда не приходил. Нет, Юрик, судя по поведению одногруппников и однокурсников, никому не проболтался. Только вел себя так, будто Миша превратился в невидимку. А от предложенной ручки взамен забытой дома отдернулся, как черт от святого распятия.

Скоро их общие друзья заметили неладное и начали задавать вопросы. Миша отшучивался, а Юрик больше молчал, игнорируя любопытных.

На последней паре Миша едва не взвыл. Для выполнения проекта всю группу разбили попарно, и преподаватель, который вел у них предмет второй год, по старой памяти записал в напарники к нему Юрика.

Шли дни, ничего не происходило. Миша маялся, попеременно, то накручивая себя, то уговаривая расслабиться. Вроде бы Юрик не собирался просвещать общественность, да и сам, похоже, смягчился. Он прекратил избегать Мишу в институте, впрочем, о возобновлении прежней непринужденности в их общении речи не шло. А ведь дружили они едва ли не с первого класса.

По вечерам, сам не зная почему, Миша доставал визитку Михаила и крутил в руках. А затем возвращал ее вместо закладки в один из учебников.

Вряд ли когда-нибудь он решится набрать указанный на ней номер.

Середина февраля накрыла город оттепелью, валившим с неба мокрым снегом и грязными лужами.

Миша топтался на остановке в промокших кедах и шмыгал носом, из которого внезапно потекло. Вчера он тоже прождал маршрутку больше получаса, успел продрогнуть и, по всем признакам, простудиться.

Таявший снег холодными струйками стекал с волос вниз по шее, кое-как впитываясь в воротник пуловера. Миша провел пятерней по голове и вытер ладонь о джинсы.

Народу на остановке прибывало, становилось понятно, что в одну маршрутку точно все не влезут. Миша понадеялся, что приедет сразу несколько. Очень хотелось, наконец, оказаться в относительном тепле салона и расправить сведенные судорогой плечи.

Неподалеку остановилось такси, две девочки с потока, перепрыгивая лужи, побежали к нему.

Миша вздохнул. Тратить деньги на такой пустяк не хотелось. Он уже давно копил со стипендиина новые наушники, оставалось дособирать совсем чуть-чуть. О том, чтобы попросить у матери, речи не шло – по большому счету, они жили на её зарплату и деньги от тех подработок, которые он находил.

К тому же приближался день рождения Маринки. О выбранном подарке сестра прожужжала ему все уши с непосредственностью тринадцатилетней девочки-подростка.

– Миша!

Машинально оглянувшись, Миша оторопел.

Метров за десять от остановки около знакомого черного хюндая, махая рукой, стоял Михаил.

Сжав покрепче лямку сумки, Миша пошел к машине.

– Привет, – первым поздоровался Михаил. – Там на мосту пробка, как собачья песня. Я так и подумал, что, возможно, здесь тьма народу. А потом тебя увидел, садись.

Миша скользнул внутрь салона и блаженно выдохнул.

– Спасибо, – поблагодарил он, утирая тыльной стороной ладони нос. – Кажется, я окончательно заболел.

– Пьешь что-нибудь?

– А? – отвернувшись от окна, Миша мотнул головой. – Нет. Еще не сообразил, что лечиться нужно.

– Можем по пути заехать в аптеку.

– Да нет, спасибо. Дома что-то есть вроде бы.

Миша пошевелил оттаявшими в кедах пальцами и снова утер нос.

– Возьми салфетки, – кивнул на бардачок Михаил, выкручивая руль и аккуратно вписываясь между грузовиком и «газелькой».

Миша достал пакетик с одноразовыми салфетками и хорошенько вытер нос. Смущенно спрятав бумажный шарик в карман куртки, он пристроил сумку между собой и дверцей и откинулся на подголовник.

К его удивлению, тихо бормотавшее радио выдавало не шансон, а что-то более «массовое и общественное», и он прикусил губу, кивая в такт знакомому биту.

– Как дела в институте? – Михаил повернулся к нему, отрывая взгляд от дороги.

– Нормально. Преподы напрягают, одногруппники – тоже. Все как обычно.

– Помирился с другом?

Миша сложил руки в замок и помотал головой. Он отвернулся к боковому окну, ловя в отражении взгляд Михаила. Но, как и прежде, поделиться сутью проблемы не представлялось возможным. Где-то в районе сердца что-то снова заныло тупой болью, как и каждый раз при упоминании о Юрике. Стало грустно. И погода за окном соответствовала настроению – зарядил мелкий дождь.

– Прикинь, у нас сегодня Лёха отличился, – хмыкнул Михаил, отвлекая его от гнетущих размышлений. – Помнишь его?

Миша смутно припоминал Лёху, но кивнул.

– Так вот, приходит, значит, начальник цеха к нам во время обеда, а Лёха ему возьми и предложи горсть целлофанового наполнителя. Он, правда, с виду похож на кукурузные палочки, но ёлы-палы, только слепой бы не отличил. Не знаю… Короче, Егорыч взял и запихнул в рот сразу парочку. Плевался потом. Думали, прибьет Лёху, но обошлось. Хороший он мужик – наш Егорыч.

Миша глянул на него, улыбнулся и спросил:

– А кем ты работаешь?

– Электромонтажник, распределительные щиты делаю.

– Я с электрическими приборами не очень дружу, – признался Миша.

– Да там ничего сложного, главное, чтобы схема была. Хотя иногда такую выдадут, что черт ногу сломит.

В этот момент машина въехала в Мишин двор, и разговор прекратился. Остановившись неподалеку от подъезда, Михаил отстегнул ремень.

– Миш.

Мишу бросило в жар. Таким взглядом, каким смотрел на него Михаил, дворовый Кузька смотрел на сухой корм, которым его баловала соседка.

Взгляд был жадным, обжигающим и таким… Миша чувствовал его всем телом.

– Мне пора, мать дома, – скороговоркой выплюнул он, дернув ручку.

Тяжелая ладонь легла ему на плечо.

– Завтра во сколько пары заканчиваются?

Мишу окатило горячей волной. Неужели к нему действительно подъезжают? Вот так запросто? Посреди белого дня? Это льстило и пугало одновременно. В большей степени пугало, конечно.

Делая вид, что не понимает происходящего, он произнес:

– Так же.

– Я заеду?

Миша уже почти выбрался из машины, так ничего и не ответив. Но прежде, чем хлопнуть дверцей, все-таки бросил:

– Как хочешь.

Нормально поужинать в тот день он не смог. Гонял еду по тарелке под неодобрительным взглядом матери и думал, думал о предстоящей встрече.

Что ж, завтра он узнает цену собственному безрассудству.

За время пар Миша чего только не передумал. Даже решил уйти раньше или, наоборот, задержаться, только бы не встречаться с Михаилом.

Но когда группа всей гурьбой вышла из аудитории и пошла наостановку, смалодушничал.

Будь что будет.

Неконтролируемая улыбка растянула губы, когда он заметил хюндай со знакомыми номерами.

Попрощавшись с ребятами, он поспешил в противоположную от остановки сторону.

Скользнув в приоткрывшуюся дверь, шепотом поздоровался.

Михаил, как и вчера, сидел за рулем без пуховика – в теплой вязанной кофте с крупными пуговицами у горла. Смуглые руки лежали на руле, пальцы, покрытые темными короткими волосками, слегка поглаживали кожзам.

Сегодня в салоне пахло неизвестным терпким парфюмом.

Миша спрятал ладони под бедра и неотрывно смотрел прямо перед собой, не решаясь взглянуть Михаилу в лицо.

Ехали почти в полном молчании. Михаил лишь несколько раз прокомментировал манеру некоторых водить машину, не обращаясь к нему напрямую, и Миша немного расслабился.

Когда въезжали во двор, он уже и не ждал ничего. То ли в самом деле неправильно понял намеки Михаила, то ли…

Машина остановилась на вчерашнем месте, и Михаил щелкнул ремнем безопасности.

– Я не хочу, чтобы ты боялся, – тихо произнес он, поворачиваясь всем корпусом.

Щеки опалило, Миша прикусил губу, уткнувшись взглядом в прореху на колене джинсов.

Теплая ладонь коснулась его скулы, пальцы прочертили дугу и остановились под подбородком. Приподняв его голову, Михаил развернул лицо к себе. Большой палец скользнул по искусанной нижней губе, и Миша прерывисто вздохнул.

Так и не подняв взгляд, он покосился на крупное запястье. Противоречивые эмоции раздирали его на части. Сложно было определиться, чего хочется больше – испариться из машины или вытащить, наконец, голову из задницы и ответить уже хоть как-нибудь.

Пока он думал, пальцы Михаила отпустили его подбородок, скользнули по шее, плечу, предплечью и накрыли сжатые до боли пальцы.

– Я не хочу, чтобы ты меня боялся, – повторил Михаил, его голос звучал ниже, чем обычно. – Не нужно.

– Хорошо, – выдохнул Миша и протяжно застонал, когда ладонь Михаила скользнула по бедру и накрыла рукой ширинку.

Все происходило слишком быстро, слишком интенсивными были ощущения, но Миша был не в состоянии отказать, прежде всего, себе в безрассудстве. А как по-другому называлось происходящее? Он знал Михаила совсем недолго. И ничего о нем не знал. Чем хорошим могли закончиться обжимания в машине среди двора, в котором он вырос? Что если их кто-то увидит?

Но мысли путались и сливались в бессвязные обрывки, пока проворные пальцы скользили вдоль члена, потирая чувствительную даже сквозь джинсу головку.

Беспомощно кусая нижнюю губу, Миша подавался бедрами вперед, плотно притираясь к теплой ладони. Михаил рядом тихо матерился, точно так же сорвано дыша.

Еще немного, всего пару движений, и Миша кончил бы. Но сзади кто-то посигналил, и Михаил, громко ругнувшись, посмотрел в зеркало заднего вида.

Словно опомнившись, Миша схватил свою сумку и вывалился из машины, даже не попрощавшись.

Пробежав мимо сидевших у подъезда бабулек, которым любая непогода была нипочем, он взлетел по лестнице на свой этаж. С ключом пришлось повозиться – трясущиеся пальцы никак не хотели попадать им в замок. Оказавшись в квартире, Миша сбросил кеды и куртку и промчался мимо сестры в туалет.

Сорвав с себя джинсы вместе с трусами, он пару раз провел вспотевшей ладонью по члену и спустил в раковину.

Прикусив руку, чтобы не застонать в голос, Миша включил воду.

Зеркало отражало лихорадочный румянец на щеках и припухшие от прилива крови губы. Глаза с расширившимися зрачками блестели в резком голубоватом свете.

Миша порадовался, что матери нет дома. Весь его расхристанный и взбудораженный вид невозможно было ни с чем перепутать.

Опустившись на крышку унитаза, Миша закрыл лицо руками.

Он должен прекратить это. Но сможет ли?

Проведя бессонную ночь, Миша «спал» почти на всех парах, особенно на начитке. Фантомное ощущение чужой руки на члене, желание снова увидеться с Михаилом и, может, зайти чуть дальше мешало сосредоточиться на занятиях.

Сидя на последней паре, он крутил в руках прямоугольник визитки, взвешивая все за и против.

Секс со случайным знакомым мог закончиться для него чертовски плохо. Но Михаил не выглядел опасным.

Ни резкие черты лица, ни темно-серые, чуть прищуренные глаза, ни колючая на видщетина не отталкивали, наоборот, Михаил очень ему нравился.

А теперь при одном лишь воспоминании о нем член заинтересованно приподнимался, будто в надежде на скорую ласку.

После пар Миша зашел в библиотеку. Просидел там с полчаса и понял, что бессмысленно тратит время.

Конечно, вчера ему было не до таблеток, поэтому все прелести простуды сегодня были, как говорится, налицо. Тело ломило, в горле першило, спасибо хоть из носа перестало течь. Хотелось горячего чаю с малиной и, накрывшись теплым пледом, пролежать на диване как минимум два дня.

Погода снова не радовала. Идя к остановке, Миша размышлял, какова вероятность, что сегодня Михаил снова будет проезжать мимо? Кроме того, захочет его подвезти?

Во-первых, они не договаривались.

Во-вторых, после вчерашнего побега Михаил может вообще не захотеть с ним больше связываться.

В-третьих…

Миша запнулся и недоверчиво посмотрел на остановку. Возле прозрачной будки стоял не кто иной, как Михаил. А неподалеку виднелся припаркованный хюндай.

– Почему так долго? – негромко спросил Михаил.

Миша покосился на ожидающих маршрутку и пожал плечами.

– В библиотеку ходил, – стараясь ничем не выдать обуревавшие его чувства, объяснил он.

Но, видимо, что-то все же отразилось на его лице, потому что на щеках Михаила появились ямочки, и он кивнул в сторону машины.

В этот раз ехали в напряженном молчании. Миша попеременно смотрел то на профиль Михаила, то на его гибкие пальцы.

Наконец он решился.

– Насчет вчерашнего…

– Все нормально, – коротко глянул на него Михаил. – Если все нормально, – уточнил он.

– Ага, – согласился Миша, – только не думаю, что нам стоит заниматься этим в моем дворе.

Несколько минут Михаил о чем-то сосредоточено размышлял.

– Не против сегодня поехать к парку аттракционов?

– Но там же все закрыто… А, понял, – Миша кивнул в подтверждении своих слов. – Да, согласен.

Адреналин бурлил в крови, и он никогда еще не чувствовал себя таким смелым.

Ладонь Михаила соскользнула с руля и легла ему на бедро, несильно сжимая.

– Ты выпил вчера что-нибудь?

Убрав руку, Михаил коснулся его лба.

– У тебя температура?

– Нет. Наверное, не знаю.

– Говорил же, нужно ваптеку заехать было.

Михаил обхватил пальцами его шею, большим поглаживая кадык.

– Само пройдет, – отмахнулся Миша.

Зимой парк аттракционов почти пустовал, вечером – тем более. На парковке стояло всего три машины, да и те, видимо, сотрудников парка.

Остановив хюндай в самой дальнем секторе, Михаил отстегнул ремень и повернулся к нему.

– Иди сюда.

Справившись со своим ремнем, Миша подался навстречу, и его рот тут же накрыли чужие губы.

Поцелуй не был первым в его жизни, но не шел ни в какое сравнение с поцелуями в школе. Девчонки ждали, что будет вести он, не проявляя инициативы, Михаил же целовал его с таким напором, что губы скоро начало приятно покалывать, а член встал и больно давил на шов.

Михаил был в их паре ведущим, и это до дрожи нравилось Мише. Ему оставалось только подчиняться и плыть по течению, получая удовольствие от происходящего.

Жаркие влажные губы скользили по его губам, втягивая и прикусывая нижнюю, язык нырял в рот, заигрывая с его языком, нежно посасывая и ласкаясь.

Ладони Михаила удерживали его лицо, не позволяя прервать поцелуй, и Миша то и дело стонал, цепляясь за его предплечья.

Наконец, когда воздуха перестало хватать, он отстранился и, дурея от собственной смелости, взял одну ладонь в руку, опуская ее на свой член.

Михаил понял все без слов. Присосавшись к его шее, он принялся ритмично поглаживать оттопыривший джинсовую ткань член, не забывая сжимать самый кончик.

Мишу буквально подкидывало на сидении. Потерявшись в наслаждении, он не заметил, как Михаил расстегнул ширинку и забрался рукой под резинку трусов.

Хрипло застонав от первого прикосновения кожи к коже, Миша окончательно перестал о чем либо размышлять. Он даже не думал о том, что впервые кто-то касается его члена помимо его самого и пожилого бровастого врача из поликлиники, к которому их в школе водили на осмотр.

Когда Михаил убрал руку, Миша ухватился за нее, пытаясь возвратить на место, и, протестуя, замычал.

– Еще, еще…

– Сейчас, – пообещал Михаил и завозился, расстегивая собственные брюки. – Давай попробуем вот так.

Миша захлебнулся дыханием, когда вместо того, чтобы вернуть ладонь на член, Михаил склонился над ним и взял в рот. Одной рукой поглаживал себя, второй надрачивал ему там, где не мог захватить губами. Миша смотрел на его темную макушку сверху и по привычке кусал губы, глуша стоны.

– О, Боже, еще…

Тепло, мягкость и влажность рта дарили нереальные ощущения. Язык скользил вдоль вен, потирая чувствительное местечко под головкой, а пальцами, мокрыми от слюны, Михаил перебирал его яйца.

– Приподнимись, – попросил он, выпуская член изо рта.

Осоловело глядя на него, Миша позволил ему вертеть собой, как вздумается. В итоге джинсы вместе с трусами оказались спущены до колен, а ноги в грязных кедах заброшены на торпедо и разведены, насколько позволяла мешавшая одежда.

Михаил помог ему устроиться, сползти пониже на сидении, и вернулся к прерванному занятию. Теперь он заглатывал едва ли не до основания, а пальцами свободной руки скользил по расселине между ягодиц.

Миша понимал, к чему идет дело, не дурак. Было немного страшно, и в то же время он ждал этого момента с предвкушением. Ему хотелось наконец ощутить себя заполненным хотя бы так.

Пощелкивания кончиком языка по головке чуть не довели Мишу до финиша, он промычал что-то неразборчивое, вцепившись в короткие прядки на затылке Михаила, и именно тогда тот ввел в него палец.

Невзирая на все ожидания, больно не было. Невнятное чувство растяжения и желание вытолкнуть инородный предмет вынудило мышцы на животе Миши сократиться, но он быстро взял себя в руки и постарался расслабиться.

– Вот так, молодец, – похвалил его Михаил, тяжело дыша возле его виска.

Вытащив палец, он сплюнул на ладонь и снова ввел его обратно. Миша застонал. Было чертовски приятно – немного стыдно и до дрожи офигенно ощущать скользящий палец.

Михаил снова прижался к его губам, затем Миша почувствовал вторую руку на своем слегка опавшем члене и понял, что все – больше он выдержит. Когда же палец в его заднице послал по всему телу волну обжигающего жара, Мишу выгнуло дугой, и он кончил, в немом крике приоткрывая рот.

Что было потом, запомнилось смутно. Кажется, Михаил несколько секунд дрочил сам себе, потом вытирался и вытирал его, помогал одеться и ровно сесть на сидении.

Пришел в себя Миша где-то по пути домой, с трудом фокусируясь на мелькающих за окном рекламных вывесках.

– Почему ты поругался с другом? – неожиданно нарушил тишину Михаил.

Миша посмотрел на него:

– Я рассказал ему. Ничего такого, я ничего к нему не испытываю, он был мне как брат. Мне просто хотелось, чтобы хоть кто-то знал.

– Лучше не говори больше никому, – с каким-то горьким оттенком в голосе посоветовал Михаил. – Тем более – матери.

– И не собирался, – заверил его Миша. – Думаешь, я не понимаю?

– Это хорошо, что понимаешь. Таким, как мы с тобой, в этой стране еще не скоро будет житься просто. Люди могут догадываться, сплетничать, но не дай Бог ты сам во всем сознаешься, тогда тебя заклеймят и не дадут продыху.

– Я никому не скажу, – Миша задумался. – Как думаешь, может, мне сказать Юрику, что я пошутил? Что хотел посмотреть на его реакцию?

– Не нужно, – Михаил нашел его ладонь своей и погладил по пальцам, – не привлекай больше к этой теме внимания.

– Хорошо.

Простуда все-таки подкосила Мишу, и он три дня провел дома с таблетками, градусником и нравоучениями матери.

Достав из учебника визитку Михаила, он отправил короткую СМС-ку. Не хотелось, чтобы Михаил зря ждал у института или решил, что он испугался.

На четвертый день они всей семьей выбрались в супермаркет, чтобы закупиться продуктами на неделю.

Миша безропотно ходил с тележкой позади матери, выслушивая жалобы сестры на какую-то очередную ее лучшую подругу.

У мясного отдела мать вспомнила, что забыла взять масло, и послала его в молочный ряд.

Миша даже обрадовался, по пути решив заглянуть еще и за чипсами.

Каково же было его удивление, когда, выйдя из-за полок с хлебом, он уперся взглядом в знакомый разворот плеч.

Оторопев, Миша замер, не зная, как себя вести. Подойти? Или лучше не стоит? Вдруг мать увидит и начнет задавать вопросы? А если их увидит Михаил и подойдет, когда рядом будет мать?

Но долго думать ему не пришлось. Из-за спины его попросили освободить дорогу, и Михаил оглянулся.

«Миша», – произнес он одними губами. Плюнув на осторожность, Миша пошел ему навстречу.

– Привет, не ожидал тебя здесь встретить, – он чувствовал, как загораются щеки, но не мог ничего с собой поделать.

– Учитывая, что мы живем в одном районе… возможно, мы и раньше здесь сталкивались, только не запомнили друг друга.

– Угу, может быть, – кивнул Миша.

– Ты здесь один?

– Нет, с матерью, – Миша вздохнул и посмотрел на Михаила из-под ресниц, – а завтра на пары.

– Блядь, – отчетливо ругнулся тот. – Не делай так, иначе я за себя не ручаюсь.

Внутренности Миши сладко сжались.

– Ладно, – он попятился назад, – тогда мне лучше уйти.

Михаил, не мигая, смотрел на него, точь-в-точь как в тот день, когда впервые подвез домой.

– Точно, лучше пойду, – чувствуя на своем лице придурочную улыбку, Миша кивнул в сторону мясного отдела, – мать ждет.

Взяв масло из холодильника, он ушел, ощущая на себе взгляд Михаила.

Миша был у Юрика дома, как бывал тысячу раз до этого, но никогда прежде атмосфера не была такой напряженной. Даже стены словно бы осуждали его. Юрик и вовсе цедил слова сквозь зубы. Мише казалось, тот немного оттаял, но, очевидно, он заблуждался.

Работа над проектом, тем не менее, продвигалась, и быстро, подсчеты велись правильно, и Миша дождаться не мог, когда они уже все завершат. Оставалось совсем немного, когда Юрика позвала мама, а в комнату вбежал его пятилетний брат и попросил: «Самаёт! Самаёт!».

Подхватив его на руки, Миша закружил ребенка по комнате, улыбаясь его счастливому смеху. В тот момент, когда он прижимал мальчика к себе, исполняя наиболее ловкий вираж, в комнату вернулся Юрик.

– Отпусти его! – грубо выкрикнул Юрик, практически выдирая брата из его рук. – И не трогай больше!

Миша побледнел. Он почувствовал, как холод сковывает его тело, как леденеют ладони, а под носом выступает испарина.

– Я же ничего не делал, – голос сел, слова едва вылетали изо рта. – Ты чего?

– Мне насрать, делал или нет, чтобы его больше не трогал.

Миша моргнул раз, второй, на ватных ногах обошел Юрика по дуге, кое-как натянул куртку и кеды и вышел из квартиры.

Второй раз за месяц он стоял у этого подъезда, глотая слезы.
Практически родной человек не просто отказался от него, а считал чудовищем.

Нащупав в кармане телефон, Миша сквозь пелену слез набрал знакомый до последней цифры номер.

– Миш?

Горло перехватило спазмом. Он силился что-то сказать, но только хрипел и сопел.

– Миш, что случилось? Ты где? С тобой все в порядке?

Справившись с дыханием, Миша заговорил:

– Я у дома Юрика. Он… он… Мих, – отчаянно закончил он, нажимая пальцами на веки.

– Где это? Скажи мне!

– Я иду к памятнику Гоголя.

– Жди возле него, я скоро буду!

Если предположить, что Михаил жил в одном из соседних домов, чтобы добраться пешком, потребовалось бы приблизительно пятнадцать минут. На машине, наверное, три-пять. Но машину еще нужно разогреть…

Миша как мог отвлекал себя от произошедшего у Юрика в квартире, подсчитывал время, прикидывая расстояние. Только бы не думать и не вспоминать.

После шести в парке включались фонари, но не все из них выжили в неравной борьбе против местной шпаны. Миша брел по полутемной аллее мимо прохожих и отчетливо понимал – друга у него действительно больше нет.

Прошло минут пять, возможно, семь, когда рядом с ним остановился запыхавшийся Михаил – без шапки и в расстегнутом пуховике.

Схватив Мишу за плечи, он пригнулся и заглянул ему в лицо, разворачивая к одному из уцелевших фонарей.

Затем облегченно выдохнул и прижал к себе, согревая теплым дыханием ухо.

– Как же ты меня напугал, как же ты меня напугал, – повторял он, водя ладонью вдоль спины. – Как же ты меня, блядь, напугал. Что случилось?

Миша сглотнул стоящий в горле ком и рассказал.

Витиевато выматерившись, Михаил отступил от него.

– Ты можешь отказаться от этого проекта? Сделать его с кем-то другим?

– Нет, мы уже почти закончили. Да и время поджимает.

– Тогда больше не ходи к нему, делайте его где угодно, но не наедине.

Миша заторможено кивнул.

– Слышишь? – встряхнув его так, что клацнули зубы, Михаил повторил: – Не оставайся с ним наедине. Ты представить себе не можешь, на что способны гомофобы.

– Но я же…

– Неважно, Миш, не имеет значения, что «ты». Понимаешь? Он может избить тебя, может изнасиловать, может позвать кого-то еще, поверь мне, прецеденты были.

Миша задеревенел, испуганно распахивая глаза.

– Ты?..

– Нет, не я, – перебил Михаил. – Пообещай мне.

– Обещаю.

– Хорошо, а теперь пойдем-ка. Тебе сейчас нужно успокоиться. Мать дома?

– Да. И Мариша – сестра.

Теперь, когда Михаил шел рядом, сознание как будто прояснилось. Следовало бы подумать, что в таком состоянии домой пока лучше не соваться.

– Тогда идем ко мне.

Миша вскинул голову:

– А как же твои?

– Я живу один, разве не говорил? Мать с отцом отказались переезжать в город, остались в пригороде. Там свой участок, они привыкли. А я перебрался к дедушке, еще когда учился в техникуме. После его смерти квартира по наследству досталась мне.

Дом, в котором жил Михаил, находился в соседнем квартале. Ближе, чем его собственный, отметил Миша. То есть в первый раз Михаил соврал, ему было совсем не по пути.

Несмотря на внутренний раздрай, в квартиру он входил с некоторой долей предвкушения. Пока о Михаиле он знал совсем немного – основное, квартира же могла дать ему ответы на множество интересующих вопросов. Насколько чистым будет логово холостяка… гея? Какая мебель его окружает? Есть ли у него телевизор? Что творится на кухне?

Приученный матерью к чистоте, порядку и минимализму, Миша немного побаивался разочарования. Но увиденное превзошло все его ожидания.

Коридор встретил его современным ремонтом и стальным оттенком чистых стен. Не новый, но хорошо сохранившийся паркет сверкал чистотой, а на зеркале у входной двери не было разводов.

Михаил провел его сразу в кухню, и та тоже не разочаровала. Раковина была чистой, ни грязных тарелок, ни крошек на столе, даже мать не смогла бы ни к чему придраться.

Опустившись на табурет, Миша смущенно опустил глаза, поняв, что Михаил поймал его за разглядыванием.

Мысленно выругав себя – как будто он пришел на инспекцию, – Миша с интересом стал следить за готовившим чай Михаилом. Несмотря на рост и внушительную комплекцию, двигался тот легко, и видно было, что на кухне он не гость.

– Вот возьми, чай с коньяком.

Миша отхлебнул немного, впервые пробуя такое сочетание. Алкоголь и горячий чай приятно скользнули в желудок, согревая изнутри. Миша довольно зажмурился и допил остаток.

– Пойдем, – потянул его за собой Михаил, открывая дверь в просторную комнату. Возможно, телевизор был в одной из двух других за закрытыми дверьми, но здесь его не наблюдалось. Вместо него вдоль одной стеныстоял диван и небольшой стол, а у другой – три застекленных шкафа, доверху наполненные книгами.

– Дедушка любил читать, – прокомментировал Михаил. – А у меня не поднимается рука с ними расстаться. Я больше в интернете читаю.

Миша кивнул.

– Я тоже.

Улыбнувшись, Михаил указал на диван.

– Сейчас принесу ноутбук, что-нибудь посмотрим.

Вернулся он быстро, но успел переодеться или же просто снял свитер, оставшись в темно-синей футболке с ярко-оранжевой надписью на груди.

В квартире и правда было тепло, и Миша расстегнул спортивную кофту.

А может быть, жарко ему стало еще и потому, что выглядел Михаил без всех своих одежек очень впечатляюще. То, что раньше Миша мог принять за излишек веса, оказалось мускулами, отчетливо видными под тканью футболки.

По сравнению с ним Миша чувствовал себя жалким цыпленком, но Михаила, похоже, разница в весовой категории совсем не смущала. Усевшись рядом, он включил один из последних выкидышей Голливуда и закинул руку на спинку дивана.

По правде сказать, за развитием сюжета Миша следил только первые пять минут. Потом его накрыло – запахом, близостью, желанием.

Повернув голову, он поймал на себе изучающий взгляд Михаила и догадался, что тот вряд ли вообще хоть минуту смотрел на экран.

Кто первый потянулся навстречу, Миша не понял. В какой-то момент они соприкоснулись губами, а секундой позже он сидел верхом на коленях Михаила, притираясь своим членом к его паху.

Руки Михаила шарили по его телу, сжимая бока, ягодицы, шею, заползая под кофту и стягивая ее в район подмышек. Решив разделаться с помехой, Миша, не разрывая поцелуя, стянул с себя мешающую тряпку. Следом полетела футболка, а губы Михаила раскаленным клеймом прижались к его груди.

– Ах-х! – не сдержался он, когда влажное тепло сомкнулось вокруг соска, а острые зубы слегка царапнули нежную кожу.

Михаил только хмыкнул и проделал все то же с другим соском. Его ладони забрались за свободный пояс джинсов, многообещающе скользя между ягодиц.

Миша аж взопрел от новизны ощущений и желания попробовать на вкус еще больше кожи Михаила, а не только тот маленький участок, который обнажался, когда он оттягивал воротник футболки.

– Сними,– потребовал он. – Сними.

Захватив футболку сзади двумя руками, Михаил отправил ее в свободный полет через всю комнату.

Миша едва не захлебнулся слюной.

Литую грудь Михаила покрывали курчавые волоски, уходя вниз широкой дорожкой. Миша прошелся по ним ладонями, коснулся подушечками пальцев сосков и почувствовал явный отклик. Михаил резко опустил его на свои колени, взамен подаваясь бедрами вперед.

– М… – низко простонал Миша, отвечая на требовательный поцелуй.

– Хочешь, я тебе отсосу? Или хочешь мои пальцы? – прикусывая кожу на его шее, Михаил расстегивал молнию своих джинсах.

Со своей Миша с переменным успехом справлялся сам.

– Тебя хочу, – признался он, старательно выговаривая каждое слово. – Очень.

Михаил замер, даже перестал стягивать с себя джинсы и посмотрел ему в глаза.

– Я сейчас встану и уйду, вернусь через пять минут. Если за это время передумаешь, будь добр оденься. Если нет…

– То что? – Миша улыбнулся, ловя его руку и переплетая их пальцы.

– Будешь оттрахан.

– Тогда время пошло.

Миша слез с его колен, сел на диван и выразительно посмотрел на дверь.

Пока Михаил отсутствовал, Миша успел поднять кофту и положить ее рядом на диван, а на нее сложить джинсы и трусы. Носки тоже пришлось снять, иначе он выглядел бы нелепо.

Лениво поглаживая член, Миша следил за дверью из-за полусомкнутых век.

Михаил появился в дверном проеме и уставился на него, словно не ожидал там увидеть. Волосы на голове и груди были мокрыми, будто все это время он простоял, опустив голову под кран.

– Значит, не передумал? – опаляя его взглядом, спросил Михаил. – Тогда пойдем.

– Куда? – немного засмущавшись, Миша поднялся с дивана.

– В спальню.

По размеру спальня выглядела даже больше, чем гостиная. Но на то была объективная причина: в центре, примыкая изголовьем к стене, находилась огромная кровать.

– Ого, – не смог сдержать удивления Миша.

– Не люблю тесноту, – пояснил Михаил и стянул с себя джинсы.

Он стоял посреди комнаты, освещенный золотистым светом люстры, а Миша боялся моргнуть и проснуться в собственной постели с рукой на члене. Но моргнуть все же пришлось, а Михаил никуда не пропал, продолжая следить за ним голодным взглядом. Миша мог бы поклясться, что и у него самого сейчас такой же.

– Что мне сделать? – охрипшим от желания голосом спросил он.

– Чего ты хочешь?

Миша облизал пересохшие губы.

– Всего. Тебя.

– Тогда вперед. Нет никаких ограничений.

Миша подошел ближе и провел одной ладонью по груди вниз. Глядя Михаилу в глаза, он пропустил темные волоски в паху сквозь пальцы и обхватил основание члена. Несколько раз скользнув по длине, Миша приблизился почти вплотную и потянулся за поцелуем.

– Хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.

Когда Михаил подхватил его подмышки, Мише не оставалось ничего другого, как закинуть руки ему за шею и обхватить ногами торс. Так они и добрались до кровати, целуясь и тяжело дыша от того, что члены терлись друг о друга.

Сгрузив его на кровать, Михаил завис над ним, упираясь одним коленом в матрас.

– Блядь, как же я хочу тебя трахнуть. С самой первой секунды хотел. Ты стоял перед нами, такой весь потерянный и испуганный, а я мысленно трахал тебя во всех возможных позах, – Михаил перевел дыхание, а Миша приоткрыл рот, когда большой палец скользнул по его губам. – И твои губы, они, блядь, просто созданы для… черт.

Миша улыбнулся и снова всосал большой палец, касаясь подушечки языком.

– Когда ты сегодня позвонил, я чуть не рехнулся. Я уже готов был идти убивать этого Юрика… я думал, он что-то сделал с тобой.

Миша выпустил палец изо рта и накрыл губы Михаила своими.

– Давай не будем о нем? Обещаю, что буду осторожен.

– Хорошо. Тогда…

На этом разговоры прекратились, и Миша был этому рад, потому что его рот попеременно был занят то языком, то пальцами Михаила. Его кожа горела от укусов-поцелуев, а член стоял так крепко, что каждое прикосновение к нему отдавалось сладкой болью.

Михаил накрыл его собой и одновременно дрочил оба члена, испачкав руки и простынь в смазке, взятой из прикроватной тумбы. Где-то рядом валялись презервативы, но Миша позабыл о них в тот момент, когда одновременно два пальца уже свободно двигались в нем. Каждый раз, когда они касались простаты, Мишу подкидывало над кроватью. Он стонал так громко, что оставалось только уповать на хорошую звукоизоляцию стен, иначе соседи могли бы подумать как минимум о чьих-то пытках.

– Я больше не могу, пожалуйста, Мих, пожалуйста.

– Еще немного, ты должен принять три. Я не хочу порвать тебя, – пощипывая его соски, Михаил принялся вылизывать впадинку у шеи.

Три пальца вошло с трудом, Михаил не спешил, в то время как Мише казалось, что еще чуть-чуть, и он просто закончится как личность.

Он уже едва мог дышать – зацелованный и заласканный, когда Михаил наконец подхватил его под колени, заблаговременно подложив под поясницу подушку, и почти сложил пополам.

– Готов?

– Да. Да.

И все-таки было больно. Поначалу из глаз даже непроизвольно полились слезы, но Миша знал, что нужно перетерпеть, дальше будет легче. По крайней мере, все источники в интернете об этом упоминали.

Михаил несколькими толчками вошел до конца и замер, давая ему привыкнуть.

– Ты такой молодец, – шепнул он, нежно целуя его веки.

Миша слабо улыбнулся. Но постепенно боль и правда уходила, из резкой превращаясь в тупую, а затем осталось лишь чувство растяжения, наполненности. Правильности. Они были одним целым, и Миша еще никогда не ощущал себя настолько единым с другим живым существом. Он чувствовал, как билось сердце в прижатой к нему груди Михаила, ощущал его хриплое дыхание и теплоту кожи. Малейшее движение тяжелого тела передавалось ему, как будто он был точно настроенным резонатором.

– Можно?

Миша посмотрел в потемневшие глаза Михаила. Тот терпеливо ждал, кусал губы, но не начал двигаться, пока не дождался легкого кивка.

И Мишу повторно затопило волной удовольствия. Член Михаила попадал точно по простате, высекая из его тела искры. Они вспыхивали под закрытыми веками и распылялись по коже, и Миша не смог продержаться слишком долго.

Застонав, он выплеснулся себе на живот, так и не коснувшись собственного члена.

Повернув его на бок, Михаил пристроился сзади и уже догонял свой собственный оргазм.

Миша повернул голову, и их губы встретились. Поцелуи были хаотичными и влажными, Михаил вылизывал его рот, всасывая язык и прикусывая губы. В таком положении Миша мало чем мог помочь, но этого и не потребовалось, Михаил замер, крупно вздрогнув всем телом.

– Так хорошо, – прошептал он. – Ты как?

– М-хм, – сподобился ответить Миша.

Ощутив пустоту внутри, он схватил Михаила за бедро.

– Ты куда?

– Сейчас вернусь.

Возвратился тот действительно быстро, держа в руке влажное полотенце.

– Давай-ка примем экспресс-душ, – пошутил он.

Миша подставил живот и ягодицы, улыбаясь в ответ.

Отнеся полотенце, Михаил лег сзади и прижался грудью к его спине.

– Сможешь сказать матери, что ночуешь у кого-то из друзей?

– Попозже позвоню, – Миша погладил покрытое темными волосками предплечье. – Это значит, я могу остаться?

– Если хочешь.

– Хочу.

– Тогда оставайся. Хоть насовсем, – предложил Михаил и забросил на него ногу, полностью окутывая своим телом.

Миша закрыл глаза. Он пока не знал, к чему все это приведет, и что он сам подразумевает под «всем этим». Но точно был уверен, что их с Михаилом судьба свела не просто так.

К тому же инициалы.

Миша насмешливо фыркнул.

Они ведь оба МАКи… только голубые.

Конец.

Вопрос: спасибо?

1. +1		89	(100%)
Всего:		89

@темы: слэш, оридж, своими руками

---

Кстати

вчера попались на глаза два прекрасных арта по Юри на льду.

этот в стиле Диснея. По-моему очень славно

бооольшой размер

И вот такая статичная страсть и нежность в одном флаконе

бооольшой размер

---

И тут я понимаю, что Хор уже потихоньку начинает на меня влиять
Щаз спою:
Александр, Александр,
Этот город наш с тобою...