Вот написалось...

[Shadow-RA]

Название: Запретная близость
Автор: Тень РА
Бета:  EarthlyWays
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: м/м
Категория: слэш
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: римминг; действие, которое можно воспринять, как игры с кровью.
Аннотация: начало 19 века.
Эдриан - - виконт Роусон - оказался в безвыходном положении. Его репутация и жизнь висят на волоске. Станет ли граф Хартфорд тем, кто не даст Эдриану упасть?
Примечание: кажется, это мой первый исторический ЛР. Новый год, новые достижения)

На суаре в особняк графа Хартфорда на Аппер Брук-Стрит Эдриан прибыл с опозданием. В это время года, когда сезон был в самом разгаре, да по первому снегу, передвигаться по улицам в экипаже становилось затруднительно.

Эдриан небрежно провел рукой по волосам, смахивая тающие снежинки.

— Виконт Роусон, прошу, ваша милость.

Вышколенный лакей принял его редингот и перчатки, второй — проводил в гостиную.

Пробежав взглядом по знакомым лицам, Эдриан до боли сжал пальцы в кулак, споткнувшись об ухмылку барона Арундела. Раскланиваясь с дамами, Эдриан направился прямиком к нему.

Хотелось наконец покончить с кошмаром, в котором он томился последние недели. Или покончить со всем разом…

Сделав глубокий вдох, Эдриан постарался выбросить из головы столь упаднические и несвоевременные мысли. Он не доставит удовольствия Арунделу, демонстрируя свой страх. Этот отвратительный человек не дождется от него поведения, недостойного настоящего мужчины и джентльмена.

Даже издалека бесцветные глаза Арундела, следившего за его приближением, не выражали ничего, кроме алчности. В них читалась жажда дорвавшегося до блюда с мясным пирогом кота, которого, ах, досада, оторвали от лакомства, но блюдо-то никуда не делось, а значит можно продолжить пир в любой момент.

Эдриан ненавидел его всеми фибрами души. Больше он ненавидел только свое неосмотрительное поведение в прошлом.

Остановившись перед Арунделом, Эдриан церемонно поклонился.

— Барон.

— Как поживает вдовствующая графиня Роусон? — спросил тот, ограничившись легким кивком. — А их сиятельства? Думаю, они сейчас в родовом имении? Насколько я знаю, ваш брат ожидает наследника, очень волнительное время.

Ощущая, как кровь отхлынула от лица, Эдриан снова впился пальцами в ладонь.

— Благодарю, у них все хорошо. — Приходилось поддерживать видимость светской беседы, оставляя небезопасные темы для закрытых дверей. – Граф уже отбыл в поместье.

Разговор о родных наполнил его душу щемящей тоской и стыдом. Меньше всего, Эдриану хотелось обсуждать их с этим человеком, но вокруг было слишком много лишних ушей.

— Да-да, я вчера встречался с ним… — пауза несколько затянулась, пока Арундел ставил пустой бокал на поднос проходившего мимо лакея, — на приеме в Воксхолле. У нас состоялся весьма увлекательный разговор… о лошадях.

Сердце Эдриана грозило выскочить из горла. Он нервно поправил шейный платок. Ублюдок просто издевался над ним.

— Здесь становиться слишком душно. Вы не хотели бы пройти в библиотеку, барон? Я тоже неплохо разбираюсь в лошадях.

Эдриан понимал, что предложение уединиться шито белыми нитками, но был не в силах терпеть общество Арундела дольше необходимого.

— Отличная мысль, — снисходительно усмехнувшись, барон последовал за ним.

Пропустив его вперед, Эдриан плотно притворил массивную дверь.

— Итак, сколько вы хотите за письма? — он сцепил кулаки за спиной. — Назовите цену.

Эдриан очень надеялся, что голос его прозвучал твердо. Но судя по уже знакомой ненавистной ухмылке, Арундел его раскусил.

— Кто сказал, что я вам их отдам? — рассмеявшись, Арундел уселся в невысокое кожаное кресло, очевидно и закономерно ощущая себя хозяином положения. — Нет, дорогой мой виконт, вы будете покупать мое молчание столько, сколько мне это будет выгодно и никак иначе. А если вдруг вы решите, что я блефую… — барон резко поднялся с кресла и стукнул по раскрытой ладони кулаком, — и решите не платить мне, то сразу же пожалеете об этом. А уж как пожалеет ваша семья. — Прицокнув языком, барон снова хохотнул. — Такой позор. Покойный граф трижды перевернется в гробу, когда по старушке Англии пройдет молва, что его сынок — грязный содомит.

Не справившись с собой, Эдриан шагнул вперед. Ему хотелось кулаком стереть отвратительный оскал с губ барона, но все-таки пересилив себя, он остановился.

— Заткнитесь. И никогда, слышите, никогда не смейте вспоминать моего отца. — Переведя дыхание, он с отвращением оглядел вновь развалившегося на кресле Арундела. — Так сколько вы хотите за молчание? И где гарантии, что вы не захотите обнародовать письма?

— Гарантией будет мое честное имя. Или вам его мало? Посудите сами, дорогой мой виконт, для меня вы — золотая рыбка, а какой же дурак будет жарить золотую рыбку на сковороде. Вы же не считаете меня совсем уж идиотом?

У Эдриана дернулась щека, но он промолчал.

— А что касается денег — сойдет и двести фунтов. Пусть ваш лакей принесет их завтра после пяти в мой дом.

Эдриан почувствовал, как леденеют ладони. Снова огромная сумма в такой короткий срок! Как скоро понадобится следующая? На сколько хватит его собственного состояния, чтобы оплачивать молчание Арундела, не прося взаймы у брата?

— Если до шести я не получу денег, боюсь, мне придется…

— Не придется, — перебил его Эдриан, — я найду нужную сумму.

Барон уже давно покинул библиотеку, а Эдриану все не хватало духу вернуться в зал. Ему казалось, что по его лицу всем и каждому станет понятно, в каком смятении он пребывает.

Слоняясь вдоль шкафов, от пола до потолка заставленных книгами, Эдриан водил пальцем по корешкам. У графа, однако, были очень разносторонние интересы. От книг на латыни и греческом до новомодных романов, которыми зачитывались молодая графиня и матушка.

Однажды взяв в руки подобную книженцию, Эдриан поклялся себе больше никогда этого не делать. Столь абсурдно и неправдоподобно выглядели несчастья, свалившиеся на голову бедной героине. К слову, в большинстве случаев она сама была виновата в своих бедах.

Сейчас же, когда на него самого обрушились беды, вызванные его собственными поступками, Эдриан понимал, что поспешил с выводами. У героини все закончилось хорошо, она встретила бравого офицера и вышла за него замуж, чем обеспечила себе светлое будущее. Такое, какого Эдриан для себя больше не видел. До тех пор покуда они с Арунделом живы — а Эдриан даже не надеялся, что тот насытится — ему не знать покоя.

И Эдриан уже который раз задумался о том, чтобы положить всему конец одним проверенным способом.

— Виконт Роусон, что же вы прячетесь от всех?

Эдриан замер на месте и медленно повернулся. Так и есть — граф Хартфорд собственной персоной застыл изваянием в проеме двери.

Облизнув вмиг пересохшие губы, Эдриан постарался придумать какую-нибудь отговорку, но в горле неприятно запершило, и он закашлялся.

— Простите, милорд.

— Ну что вы! — обеспокоенно глядя на него, граф подошел к секретеру и Эдриан услышал, как звякнуло стекло. — Вот, возьмите-ка, промочите горло.

Поблагодарив, Эдриан пригубил виски. Обжигающий напиток горячим клубком прокатился в желудок, разгоняя по венам заледеневшую после разговора с Арунделом кровь.

— Так-то лучше, когда я вошел, вы были белее полотна. Вы хорошо себя чувствуете? Может, пригласить врача?

— Нет, что вы. Все в порядке. В зале было слишком душно, и я вышел проветрить голову, — от неожиданной заботы Эдриан мягко улыбнулся.

Остановившийся на нем взгляд темно-серых глаз выражал недоверие, но граф не стал высказывать свои подозрения вслух.

Помолчав немного, он спросил:

— Я заметил, вы уходили с бароном Арунделом. У вас с ним имеются какие-то общие дела?

Купаясь в лучах внимания его сиятельства, Эдриан на минуту забыл, по какой причине оказался здесь. Вопрос мгновенно спустил его с небес на землю.

— Ничего серьезного, — сочиняя на ходу правдоподобную версию и надеясь, что румянец от вынужденного вранья можно списать на действие виски, Эдриан произнес: — Арундел интересуется лошадьми, а я как раз решил продать одного жеребца.

Облизнув губы, Эдриан прикинул, что продажа скакуна и впрямь неплохая идея. Заработав деньги таким образом, он сможет позволить себе оплачивать молчание Арундела еще какое-то время.

Граф перевел взгляд на его губы и почти сразу снова посмотрел в глаза. От такого прямого, будто о чем-то молча вопрошающего, взгляда у Эдриана по спине побежали мурашки. Затененные смоляными ресницами глаза словно заглянули ему в душу, а Эдриан совсем не хотел, чтобы Хартфорд увидел то, что находилось на ее дне.

Его душа была порочна. А граф будил в нем отнюдь не невинные желания.
Коротко извинившись, Эдриан откланялся. Он и так уже расплачивался за ошибки прошлого, не хватало еще наделать новых.

***

Гайд Парк утонул в тумане, у Эдриана промокли ноги, но он мужественно прогуливался с кузиной вдоль озера, пока она кормила обнаглевших толстых уток.

— Смотри, Эдриан, не графа ли Хартфорда это двуколка? Кажется, это он с сестрой.

— Да, Эмма, пожалуй, ты права.

Эдриан вымученно улыбнулся.

Всю неделю с того злополучного суаре он маялся бессонницей. И лишь отчасти из-за Арундела, который на время затаился, словно паук, поймавший крупную муху. Его мысли занимал Хартфорд.

Выпустившись из Итона, Эдриан запретил себе и помышлять о мужских ласках. В стенах школы подобное не поощрялось, не обсуждалось, но считалось чем-то вроде дружеской услуги. За стенами — его ждала тюрьма и позор. И все же после выпуска он был еще зелен, глуп и самонадеян. А может быть, попросту влюблен. Казалось, что весь мир лежит у его ног, и рядом человек, с которым можно пройти все испытания.

Впрочем, что толку вспоминать о несбывшемся? Если бы не пара опрометчиво написанных писем, которые он отослал в тот период, Эдриан уже выкинул бы давнюю историю из головы.

Его сердце словно перестало биться на долгие годы, а с голодом, который испытывало тело, он научился справляться собственноручно.

Но каждый раз, стоило графу Хартфорду остановить на нем взгляд, что-то натягивалось внутри — болезненно-острое, горячее и трепещущее. Потом по ночам Эдриан метался на смятых простынях, кусал зубами подушку, лаская себя, и представлял, что это не его пальцы, да и не пальцы вовсе.

— Леди Элизабет, граф Хартфорд.

— Леди Эмма, виконт.

Девушки присели в книксене, Эдриан отразил поклон Хартфорда и мысленно вознес молитву, чтобы его щеки перестали гореть лихорадочным румянцем. Он чувствовал, как под пристальным взглядом графа жар спускается по шее вниз, растекается по груди и горячей лавиной стекает в пах.

— Милорд, — обратилась к нему Элизабет, — вы же не пропустите сегодняшний бал у герцога Бедфорда? Говорят, он привез музыкантов прямиком из Парижа.

— О, да! — не дав ему ответить, воскликнула Эмма. — Мы непременно там будем, Эдриан согласился сопровождать нас с мамой. Правда?

— Конечно, — улыбнувшись кузине, Эдриан подставил локоть, чтобы она смогла на него опереться.

— Отлично, — хлопнула в ладоши Элизабет, — мы с братом тоже собираемся его посетить.

— Тогда прошу оставить мне один танец, — попросил Эдриан, посудив, что лучше танцевать с Элизабет, чем с кем-то, кто будет расценивать танец как определенного рода аванс.

— Считайте, что вы уже в моей бальной карточке, виконт.

— Мы пройдемся вдоль озера? — подняла к нему лицо Эмма, сверкая глазами.

Получив согласный кивок, Эмма утянула Элизабет за собой, оставив его наедине с Хартфордом.

— Я тоже рад, что вы будете на сегодняшнем приеме, — провожая девушек взглядом, сказал граф. — Так, по крайне мере, я буду уверен, что найдется хоть один человек, с кем можно поговорить о чем-то кроме возможного сватовства, погоды или вкуса пунша.

Эдриан улыбнулся и поймал его взгляд.

— Наше знакомство не столь близкое, чтобы вы были уверены, что разговоры о погоде и пунше не мои любимые.

По губам Хартфорда скользнула тонкая улыбка, едва-едва обнажая белоснежные зубы.

— А я хотел бы узнать вас поближе, виконт.

Не придумав ничего остроумного в ответ, Эдриан облизнул обветренные губы и проговорил:

— Весь к вашим услугам, милорд.

Взгляд графа метнулся к его губам, всего на мгновение, и, не следи Эдриан за ним так пристально, не заметил бы, как тот быстро облизнул свои собственные. По внутренностям Эдриана будто кипятком окатило, одновременно стало горячо и немного болезненно.

Нет, не может быть… Разыгравшаяся фантазия однажды сыграет с ним злую шутку.

Отвернувшись, он посмотрел в сторону, куда ушли девушки и, от греха подальше, предложил:

— Догоним наших дам?

***

Раскинувшись на постели, Эдриан вяло водил рукой по опадающему члену, разрядка не принесла былого удовлетворения. Как и все остальное в последнее время.

Встав с кровати, Эдриан ополоснул руки, обтерся влажным полотенцем и, набросив на плечи халат, остановился перед зеркалом.

В последнее время собственное отражение пугало его.

Куда подевался пышущий здоровьем юноша? Щеки ввалились, под глазами залегли глубокие тени. Волосы отросли, давно не мешало бы постричься.

Увидь его сейчас кто-нибудь из родни, тотчас забили бы тревогу и вызвали врача. Ему оставалось только благодарить Всевышнего, что все, кому он действительно был небезразличен, отсутствовали в Лондоне.

Короткий стук в дверь заставил его вздрогнуть и горько усмехнуться. Скоро он будет шарахаться даже от собственной тени.

— Войдите.

— Милорд, — Генри, его личный камердинер, неодобрительно оглядел разворошенную постель — а что поделать, если промаявшись без сна всю ночь, он засыпал только под утро? — Его сиятельство, граф Хартфорд ожидает вас в гостиной.

Граф? Что должно было произойти, чтобы Хартфорд лично нанес ему визит? Вчера на балу у Аткинсонов они проговорили больше часа… пока не появился Арундел с новыми требованиями. После чего Эдриану было уже не до веселья и праздных разговоров, он покинул прием, даже не попрощавшись с графом. Честно говоря, в том состоянии, в котором он пребывал, вряд ли бы у него хватило сил, чтобы произнести хоть пару вежливых фраз.

— Ты сказал ему, что я еще сплю?

— Да, милорд, но его сиятельство настаивает на встрече. Сказал, что подождет. Мэрри подала ему чай с булочками в желтую гостиную.

— Как долго он там?

Генри достал часы из кармашка на жилете и доложил:

— Четверть часа, милорд.

Эдриан прикусил губу. Переодевание заняло бы еще столько же времени. Взвесив все за и против, он рассудил, что приличия позволяют одному мужчине появляться перед другим в халате, и потуже завязал пояс.

— Сообщи его сиятельству, что я сейчас спущусь.

— Да, милорд.

Генри исчез за дверью, а Эдриан взял щетку и пару раз провел по волосам, пытаясь придать прическе более-менее опрятный вид.


Войдя в гостиную, Эдриан тут же нашел взглядом стоящего у окна графа. Насколько он мог судить, тот даже не притронулся к угощениям, расставленным на столике у дивана.

Всего пару мгновений он позволил себе полюбоваться на широкий разворот плеч, обтянутых синим бархатным сюртуком:

— Доброе утро, граф Хартфорд. Чем могу быть полезен? — «в столь ранний час» так и застряло в горле, стоило графу развернуться.

Серые глаза Хартфорда метали молнии, губы сжались в тонкую полоску, а ведь Эдриан прекрасно помнил, насколько соблазнительно выглядит пухлая нижняя во время разговора.

— Где-то около месяца назад, — опустив приветствие и вежливые расшаркивания, начал граф, с каждым словом подходя все ближе, — я видел вас в обществе барона Арундела. Я спросил тогда, связывают ли вас какие-то дела. И вы мне солгали. Да, вы продали лошадь, но не ему. Далее, каждый раз, когда я вижу вас после разговора с бароном, вы выглядите — краше в гроб кладут. Объясните, что происходит?

Эдриан опешил.

— С какой стати я должен давать вашему сиятельству отчет в делах, вас никоим образом не касающихся? — холодно ответил он, ощущая, как внутри зарождается мелкая дрожь. — Вы мне не отец, не брат…

— Я ваш друг, — припечатал граф так, будто дружба значила больше, чем кровные узы. — Я считал, что мы друзья.

— Друзья? — Эдриан ощутил, как дернулся уголок рта. — Если вам так угодно. Но я не обязан отчитываться перед вами, какие бы отношения не связывали нас с бароном.

Граф подошел еще ближе, практически вынуждая Эдриана вжаться спиной в дверь.

— К черту приличия. Я вижу, происходит что-то, требующее моего вмешательства. Я хочу помочь вам.

— Благодарю, но я не нуждаюсь в помощи, — Эдриан устало прикрыл глаза.

Уже никто не мог ему помочь. Тем более граф. Как, скажите на милость, он смог бы объяснить, что именно происходит, не упомянув о письмах?

Обхватив себя руками, Эдриан посмотрел в сторону окна. Несмотря на туман, который он терпеть не мог, Эдриан с удовольствием бы оказался сейчас где угодно, даже на улице, лишь бы не стоять перед графом.

Так близко, чтобы ощущать свежий запах его парфюма. Такой искушающий, волнующий аромат, который хотелось языком собрать со смуглой кожи.

Он забылся на мгновение и позволил Хартфорду перехватить его взгляд.
Что отражалось в тот момент в его глазах? Отчего тонкие ноздри графа затрепетали? Почему широкая грудь, почти полностью закрывающая от него комнату, стала подниматься быстрее? Словно графу перестало хватать воздуха, как будто он точно так же поддался фантазии...

Самообман, конечно же, самообман. Хартфорд просто рассматривал его исхудавшее лицо и, наверняка, вообще уже пожалел о своем визите.

— Позвольте мне вам помочь, — тихо, но с нажимом попросил граф.

Эдриан распахнул глаза. Этому тону хотелось поддаться, рассказать, как на исповеди, обо всех своих грехах. Но стоило только представить, как дорогие черты искажает отвращение…

— Эдриан, — сердце, кажется, пустилось галопом — граф впервые назвал его по имени, — что бы ни произошло, я всегда буду вашим другом.

— Нет, не будете, — горечь обожгла горло, Эдриан мотнул головой, прогоняя дурноту. — Так принято говорить, но это всего лишь слова.

— Боже всемогущий, Эдриан, вы невозможны! Давайте присядем, мне кажется, вы сейчас грохнетесь в обморок. А я, к сожалению, не ношу с собой нюхательных солей.

Эдриан ощутил теплые пальцы графа на своем предплечье и не стал сопротивляться, когда тот повел его к дивану.

— Хотя бы выпейте горячего чаю. Как давно вы нормально ели?

— Я нормально питаюсь, благодарю, — в голос, откуда ни возьмись, просочились язвительные нотки.

Все силы Эдриана уходили на то, чтобы контролировать свое тело. Граф сел очень близко, буквально касаясь своим бедром его.

— С вами все в порядке? Вы выглядите… подавленным.

— Я знаю, как выгляжу, я…

— У вас карточный долг?

Эдриану впервые за долгое время захотелось рассмеяться. Граф походил на бульдога тетушки, у того тоже была такая особенность — вцепиться во что-то и не отпускать до последнего.

— Нет, и мне кажется…

— Вы связались с дамой полусвета?

— Что? Нет.

Граф резко выдохнул.

— У вас есть незаконнорожденный ребенок?

Его нервы не выдержали, он начал хохотать. Захлебывался собственным смехом, всхлипывал, вытирал глаза и продолжал смеяться, не в состоянии остановиться.

Эдриан дрожал как осиновый лист, осознавая, что выглядит сущим безумцем, впавшим в приступ истерии, но ничего не мог с собой поделать.

Алчность Арундела, страх перед разоблачением, участие Хартфорда — слишком много для него одного.

Ощутив теплую ладонь на своей спине, Эдриан поддался ей и прижался щекой к твердому плечу. Граф выводил на его спине полукружья, что-то нашептывая в волосы, и на Эдриана снизошло спокойствие. Ему хотелось бы остаться в этих объятиях навечно. Рука непроизвольно скользнула по чужой груди, замирая на уровне сердца. Оно билось спокойно и уверенно, в отличие от его собственного, заполошно колотившегося. Позволив себе еще пару секунд насладиться неожиданным подарком судьбы, Эдриан отстранился.

— Смею надеяться, что произошедшее не выйдет за пределы этой комнаты.

На скулах графа заходили желваки.

— Вы унижаете меня подобным предположением.

Эдриан пожал плечами и запахнул разошедшиеся в стороны полы халата.

— Я не стремился к этому.

Проигнорировав его ответ, Хартфорд поднялся с дивана. Пройдя три шага вдоль окна, он развернулся в противоположную сторону.

— Итак, вы не проигрались, у вас нет интрижки на стороне и ребенка тоже нет. Чем же вас подцепил Арундел?

— По-моему, я четко дал понять, что не хочу об этом говорить. И с чего вы взяли, что барон, как вы выразились, меня подцепил?

— Я убежден, что он вас чем-то шантажирует.

— Вы ошибаетесь.

— Нет, я могу побиться об заклад.

— Откуда же такая уверенность?

— Потому что я знаю, что это за человек.

Эдриан ненавидел себя за то, что не в состоянии указать графу на дверь.

— И все равно вы принимаете его у себя.

Граф остановился.

— Будто вы не знаете условностей света. У меня нет причины отказывать ему в приглашении. Не было.

Щеки Эдриана потеплели. Неужели из-за него Хартфорд перестанет общаться с бароном?

— Не представляю, что у него может быть на вас, но я обязательно узнаю.

Эдриан подскочил с дивана как ужаленный. Шутки кончились. Если граф столь решительно настроен, вполне вероятно, что он докопается до правды.

— Я умоляю вас не делать этого.

Граф снова оказался перед ним.

— Вы... кого-то убили?

Потерев кончиками пальцев висок, Эдриан вздохнул.

— Нет, я прошу вас…

— Скажите мне, чем он вас шантажирует, и я оставлю вас в покое.

Эдриан зябко передернул плечами.

— А если не скажу?

— Тогда я буду возвращаться к вам каждое утро.

Угроза была заманчивой. Видеть Хартфорда по утрам стало бы любимым его занятием, если бы причиной тому служило нечто иное.

Эдриан принял решение.

— Это письма. Шесть писем написанные мной два года назад.

— В них фигурирует имя замужней леди?

— Нет.

— Заговор против королевской семьи?

— Господи, — Эдриан помимо воли улыбнулся. — Считаете, я похож на заговорщика?

Граф осмотрел его от кончиков домашних туфель до макушки.

— Сейчас вы сами на себя не похожи.

Как будто Эдриан об этом не знал.

— Вас можно ожидать на пятничном приеме у Эскелей? — неожиданно сменил тему граф.

— Возможно.

— Тогда увидимся там.

Хартфорд попрощался и ушел, а Эдриан опустился на диван, не в состоянии подавить расползающуюся на губах улыбку.

— Милорд?

Лакей Гастингс протянул ему поднос с письмом. Увидев имя адресанта, Эдриан словно погас.

«Триста фунтов, не позже пяти. Сегодня».

***

На балу у Эскелей было шумно, душно, к тому же Эдриан почти сразу потерял кузину из вида. Он топтался возле столов с пуншем, когда рядом остановился Хартфорд.

— Добрый вечер, виконт.

— Добрый вечер, лорд Хартфорд.

— Почему вы не танцуете?

— Могу задать вам тот же вопрос.

— Со мной все просто. Слишком многие матери в этом сезоне нацелены на меня, как на добычу. Отчего же не развлекаетесь вы?

Эдриан посмотрел, стараясь передать взглядом, насколько сейчас расположен к танцам и пустым разговорам. По всей видимости, ему это удалось.

— Не хотите ли пройти в галерею? Эскель хвастается своими картинами на каждом шагу.

Оглядев набитый людьми зал, Эдриан отыскал взглядом стоящую возле тетушки кузину и успокоился.

— Было бы любопытно посмотреть на его коллекцию.

Пройдя по нескольким коридорам в сопровождении слуги, они поднялись на второй этаж и попали в длинную галерею. Одна стена комнаты была сплошь увешана полотнами, вторая от пола до потолка застеклена. Несколько десятков свечей горели на специальных подставках.

Слуга закрыл дверь, оставив их наедине, и только тогда Эдриан понял, какую глупость совершил. Невозможно было находиться так близко к графу и не желать еще большей близости. Щеки тотчас опалило румянцем. Эдриан повернулся к первой же картине, скрывая покрасневшее лицо.

— Красиво, не правда ли? — ужасаясь сам себе, пролепетал он, не видя, что изображено на холсте.

— Вы правы.

Бархатный голос словно стал еще ниже. Эдриан оглянулся.

Граф, не мигая, смотрел на него, но через мгновение перевел взгляд на картину.

— Мое поместье в Суррее похоже на это. Рядом лес и река, волшебное место.

— Завидую вам. В детстве нам приходилось полдня добираться до ближайшего озера. Мы возвращались домой усталые, но на следующий день снова просили отца, свозить нас на купанье.

Они прошли вдоль всей стены, любуясь картинами. Эдриан наслаждался каждой секундой проведенной в обществе Хартфорда. Хотя и страшился, что тот снова заведет разговор о письмах. Даже странно, что они больше не возвращались к этой теме, словно и не было того утра, когда граф буквально клещами вытянул из него признание.

— Слышите музыку? Играют вальс.

— Да.

Эдриан огорчился, вальс обычно давали последним, что негласно намекало на завершение бала. Следовательно, и им пора возвращаться в зал.

— Не хотите станцевать?

Непонимающе округлив глаза, Эдриан уставился на протянутую руку.

— Не думаю, что это уместно.

— Глупости. Если вы не против, и мне хочется, то кому какое дело, чем мы занимаемся?

В словах графа точно крылось второе дно, но Эдриан не позволял себе задуматься об этом.

Вложив руку в теплые сильные пальцы, Эдриан безмолвно разрешил графу вести.

Если их сейчас кто-нибудь увидит — это будет катастрофой. Танец двух мужчин не считался предосудительным, если вторым партнером был учитель. Но кто будет слушать оправдания?

— Вы хорошо танцуете, — тихо произнес граф, стоило им остановиться.

— Я никогда не утверждал обратного, — слегка запыхавшись, ответил Эдриан.

Повисла тишина, нарушаемая лишь их обоюдным дыханием.

Из-за двери послышался взрыв хохота, и Эдриан испуганно отшатнулся. Он снова пошел на поводу у своих чувств, чем опять подставил себя и своих родных под удар.

Будь проклято его легкомыслие! Нужно поскорее убираться отсюда.

— Предлагаю вернуться к гостям.

— Эдриан.

— Кузина и тетушка уже наверняка меня разыскивают, — бросил он на ходу и покинул галерею, оставляя графа за спиной.

***

— Лесли, ты отдал пакет лично барону Арунделу в руки?

— Нет, милорд. — Долговязый Лесли, только что вернувшийся от Арундела, переминался с ноги на ногу. — Слуга сообщил, что его милости нездоровится, но он передаст ваше послание.

Эдриан кивнул, взмахом руки отпуская Лесли.

В этот раз Арундел затребовал сто фунтов, хотя с его предыдущего письма не прошло и недели.
Эдриан поставил локти на письменный стол и обхватил руками голову. Он был в отчаянии.

***

Спустя три дня Эдриан стоял посреди гостиной герцога Бедфорда, будто громом пораженный.
Новость о том, что барон Арундел умер ночью от грудной лихорадки, выбила почву у него из-под ног. Ему срочно потребовалось присесть, иначе он попросту мог свалиться без чувств у всех на глазах.

— Душечка, с вами все хорошо? — поинтересовалась престарелая герцогиня, обмахиваясь кружевным веером.

Эдриан вежливо заверил ее светлость, в своем полном благополучии, и откланялся, как только смог это сделать, не показавшись неблагодарным. Попасть на утреннее чаепитие к Бедфордам считалось очень почетным.

Приехав домой, он закрылся в спальне, достал бутылку лучшего виски и сделал огромный глоток. От обжигающего напитка на глазах выступили слезы.

Это конец. Конец всему.

К кому теперь попадут письма? Сколько людей прочтет их? Кто будет требовать с него деньги и захочет ли тот человек сохранить его тайну?

Пройдя в ванную, Эдриан с такой силой рванул дверцу комода, что сорвал ее с петель. Бритвенные принадлежности, которыми Генри брил его каждую неделю, покоились на верхней полке, аккуратно разложенные.

Взяв опасную бритву, Эдриан провел по ней большим пальцем, разрезая загрубелую кожу.

К черту, все к черту!

Размахнувшись, Эдриан швырнул бритву через всю комнату, и она, жалобно звякнув, приземлилась где-то в углу.

Сделав еще один продолжительный глоток из бутылки, он почувствовал, как начала кружиться голова, и вернулся в спальню.

Будь что будет…

— Милорд, — голос Генри доносился из-за закрытых дверей. — Его сиятельство граф Хартфорд просит принять его.

— Скажи, что меня нет дома! — крикнул Эдриан, падая навзничь на кровать.

— Его сиятельство просил передать, если вы скажете, что вас нет дома, он поднимется прямиком в спальню. И… эм… плевать ему на все.

— Тогда передай, что мне тоже плевать, пусть поднимается.

Пусть выламывает дверь, если ему так хочется. Он и пальцем не пошевелит, чтоб ее открыть.

В голове приятно шумело, ноги казались ватными, а комната принялась раскачиваться. Эдриан повернул голову в сторону и закрыл глаза.

Ему следует уехать в Америку. Завтра же он напишет брату, а затем сядет на первый же лайнер…

— Эдриан, откройте дверь.

Его ошеломила подобная настойчивость. Эдриан в смятении уставился на дверь:

— И не подумаю! – прокричал он. – Зачем вы пришли?

— Не глупите. Вы хотите, чтобы слуги потом сплетничали о нашем разговоре?

Эдриана будто ударило под дых.

Сорвавшись с кровати, он щелкнул замком и распахнул дверь.

— Слуги? Что мне слуги, когда скоро обо мне будет говорить весь Лондон!

Граф оттеснил его вглубь, закрыл за собой дверь и защелкнул замок, не позволяя Генри даже заглянуть в комнату.

— Эдриан, возьмите себя в руки, — вытащив из его безвольных пальцев бутылку, Хартфорд поставил ее на секретер. — Что это? Кровь? — его голос зазвенел от беспокойства. — Откуда?

— Это палец, — Эдриан выбросил руку вперед, почти ткнув графу пальцем в нос. — Я такой трус…

Хартфорд обхватил его запястье, провел подушечкой большого пальца по нежной коже, по синей жилке бившейся под ней, а затем сделал такое, от чего ноги Эдриана едва не подкосились. Опустив взгляд на выступившую капельку крови, граф наклонился и слизнул ее языком.

Эдриан затаил дыхание, трезвея с каждым мгновением. Хартфорд же, воспользовавшись заминкой, забрал палец полностью в рот и пососал его, как малыши сосут леденцы на палочке.
Ахнув, Эдриан потянул руку на себя. Но все было тщетно — граф не спешил отпускать его, разгибая сжатые пальцы и скользя кончиком языка по центру ладони.

— Прекратите, Хартфорд, что вы делаете, — заплетающимся языком попросил Эдриан.

Наслаждение приливной волной накрывало тело, сгущаясь в паху горячим потоком. Член болезненно затвердел и пульсировал, казалось, хватит одного прикосновения, чтобы он излился.

Граф наконец оторвался от его руки, но не отпустил.

— Вы успокоились?

Эдриан несколько раз глубоко вдохнул.

— И многих вы успокаиваете подобным образом?

Глядя на него потемневшими, цвета штормового моря глазами, Хартфорд мотнул головой.

— Вы, Эдриан, исключение из всех правил.

Щеки горели румянцем, когда Эдриан все-таки выдернул руку и отошел к кровати. Сбившееся покрывало, разбросанные подушки — кровать представляла собой жалкое зрелище, как, впрочем, и он сам.

— Зачем вы здесь?

— Судя по тому, что застал, пришел я вовремя, — подойдя к секретеру, граф оперся о него бедром. — Могу с уверенностью сказать, вы слышали о смерти Арундела.

— Да, — признание, как всхлип, вырвалось из горла.

Эдриан плюхнулся на край кровати и потер ладонями щеки.

— Я так и предполагал, поэтому, как только позволили обстоятельства, поспешил к вам. Эдриан, посмотрите на меня.

Не ответив на его просьбу, Эдриан продолжал сидеть, уткнувшись взглядом в пол. Увидев носки кожаных туфель, он зажмурил глаза, сцепляя пальцы рук на затылке.

— Эдриан, — тихо позвал его граф, — вам больше не о чем волноваться.

— Вы понятия не имеете, о чем говорите, — прошептал Эдриан.

Судя по звуку, граф присел перед ним, что и подтвердилось, когда Эдриан открыл глаза. Теперь он смотрел на мощные бедра графа, обтянутые светлой замшей бриджей.
Теплая ладонь легла ему на щеку, побуждая поднять голову. Уже перестав чему-либо удивляться, Эдриан смежил ресницы и позволил себе насладиться неожиданной лаской.

— Вы правы, я не понимаю, но если посмотрите на меня, то, возможно, поймете кое-что сами.

Эдриан собрался что-то возразить, но все же открыл глаза и увидел в руке графа объемный конверт. Сердце будто замерло в груди.

Нет, нет это не то о чем он думает. Граф не мог достать их… Это что-то другое… что-то, никак не связанное с Арунделом. Может быть?..

— Возьмите, проверьте, все ли на месте, — граф протянул ему конверт, и Эдриан принял его дрожащими руками. — Арундел заверил моих людей, что больше у него ничего нет.

Мысли толкались в голове как потревоженные муравьи. Люди графа? А была ли болезнь причиной смерти Арундела? И может ли он осуждать человека, который спас его репутацию и саму жизнь.

Видимо, его лицо отражало эмоции столь красноречиво, что граф вновь заговорил:

— Успокойтесь, я никак не причастен к смерти Арундела. Сверток находится у меня уже два дня. Не сказать, что мерзавец расстался с ним совсем добровольно, но ничего противозаконного не произошло. Впрочем, я не хочу, чтобы вы забивали свою голову несущественными подробностями.

Мир вокруг Эдриана будто начал вращаться в другую сторону. Он медленно кивнул, осторожно разорвал конверт и высыпал содержимое рядом с собой.

Да, это были те самые письма. Шесть штук, с его подписью и теми признаниями, которые нельзя было доверять бумаге.

Эдриан едва не разрыдался.

— Вы читали их? — охрипшим голосом спросил он.

На скулах графа знакомо заходили желваки.

— Вы считаете, я мог бы?

Слова прозвучали, как пощечина. Эдриану стало стыдно за свое поведение. Граф спас его, а он отвечает неблагодарностью.

Сложив письма в стопку, Эдриан протянул их графу.

— Прочтите.

— Нет.

— Я настаиваю, — с нажимом повторил Эдриан.

Недоверчиво посмотрев на него, граф взял письма и отошел к окну.
Едва ли он читал всё, что было в них написано. Слишком быстро откладывал листки на подоконник, пока в руках не остался последний.

Разглядывая профиль графа, Эдриан видел, как двигались желваки на его скулах и твердел подбородок. Он размышлял, что еще три дня назад отдал бы многое, чтобы тот никогда не увидел этих писем, а сейчас? Самолично подставил себя под удар?

Последовательность, очевидно, не его конек.

Он вздрогнул, когда граф заговорил:

— Как они попали к Арунделу?

— Не знаю, — Эдриан сцепил пальцы в замок, — я был уверен, что их сожгли после прочтения.

— Существуют другие?

— Нет, их было всего шесть.

— Тот человек, которому они адресовались?..

— Я не буду о нем говорить. Он счастливо женат и живет в другой стране.

Эдриану показалось, что плечи графа слегка расслабились.

— Вы все еще любите его?

Было ли в том чувстве хоть что-то от любви? Возможно, юношеская пылкость и страсть. Но любовь?

— Простите, мне не следовало…

— Нет, я не любил его. Я был глуп, наивен и безрассуден… Хотя почему был? — Эдриан самоуничижительно хмыкнул: — Вы как никто другой знакомы с моей глупостью и безрассудством.

Граф переменился в лице. Отложив письмо, он снова подошел к кровати.

— Я знаком с очень сильным и гордым человеком.

Со слабой улыбкой на губах Эдриан покачал головой.

— Да, это так, — отмахнулся от его протеста граф. — Вы совершили ошибку, но кто их не совершал? Вы сполна расплатились за нее. Эдриан, пора оставить прошлое позади и двигаться дальше.

Эдриан не знал, что в нем говорит — выпитое на голодный желудок виски или все то же безрассудство. А может быть, еще свежо было в памяти ощущение горячего влажного рта, посасывающего большой палец.

— Теперь, когда вы знаете обо мне все, почему вы еще здесь, Хартфорд?

Встав с кровати, Эдриан подошел к графу вплотную.

— Разве вам не противно?

Он провел ладонью по груди графа, скользнул за его спину.

— Разве я не вызываю у вас отвращение?

Он хотел прикоснуться снова, но Хартфорд обернулся и легко перехватил его руку.

— Уверен, вы вполне отдаете себе отчет в том, какие чувства во мне вызываете. Отвращения даже близко нет в их перечне.

Эдриан попытался отодвинуться, но граф не позволил ему этого сделать. Он подтолкнул его к стене и навис, отрезая пути к отступлению.

— Как далеко вы заходили раньше? — Хартфорд выдохнул вопрос ему прямо в ухо, посылая сладкую дрожь вдоль позвоночника. — С тем мужчиной.

Эдриан прикусил губу.

— Не дальше ласки ртом и пальцами.

— Ртом? Расскажи подробнее, — голос графа звучал вкрадчиво, словно угрожая наказанием, если Эдриан осмелится ему перечить.

Эдриан и не думал. Он собирался дать Хартфорду все, что тот пожелает.

— Он брал мой член в рот, не глубоко, на язык, а затем продолжал ласку рукой…

— И все?

— Да.

— Что вы делали еще?

— Еще? — почувствовав ладонь графа на своем бедре, Эдриан жалобно застонал. — Он… Он проникал в меня пальцами.

— Сколько?

— Что? Сколько раз? — утопая в расширившихся зрачках графа, Эдриан потерялся с ответом.

— Сколько пальцев.

— Ах, один.

Граф хмыкнул. Обеими руками он дернул Эдриана за бедра, впечатывая в себя.

Эдриан снова ахнул, ощутив напротив своего болезненно твердого члена не менее твердую плоть.

— Я заставлю тебя забыть о нем.

Эдриан успел кивнуть, прежде чем почувствовать на своих губах слегка влажные губы Хартфорда. Умелый язык скользнул ему в рот, заигрывая, приглашая к схватке, скользя по небу… Эдриан застонал в поцелуй, цепляясь пальцами за сукно сюртука.

— Я возьму у тебя так глубоко, что ты сможешь кончить мне прямо в горло, — между поцелуями пообещал Хартфорд, помогая ему выпутаться из рубахи. — Я буду наполнять тебя своими членом, буду брать так долго, что ты забудешь собственное имя.

— Да, пожалуйста, — уже мало что соображая, Эдриан сам выпутался из домашних брюк и в одном нижнем белье раскинулся на постели.

Граф тем временем не спешил раздеваться. Упершись одним коленом в кровать рядом с его бедром, он провел раскрытой ладонью от груди до пупка.

— Ты так прекрасен. Приподнимись.

Эдриан последовал указанию и остался абсолютно нагим под обжигающим взглядом.

— Согни ноги в коленях.

Эдриан подчинился, но приподнялся на локтях, чтобы увидеть, как Хартфорд опускается перед кроватью.

— Двигайся ближе, вот так.

Он забросил лодыжки Эдриана себе на плечи, влажно выдыхая на внутреннюю сторону бедра.

Откинувшись назад на постель, Эдриан спрятал лицо в сгибе локтя и отдался на волю чужих рук и губ. Он старался не стонать слишком громко, опасаясь, что слуги могут услышать его и понять, чем они занимаются.

Но рот графа был таким горячим, а язык таким бесстыдным и проворным, что в конце концов пришлось кусать тыльную сторону кисти.

Удовольствие искрами разбегалось по телу, вспыхивая под закрытыми веками ярким фейерверком.

Кончик языка продолжал ввинчиваться вглубь, пока граф не смочил слюной собственные пальцы и не принялся вводить их внутрь. Эдриан напрягся от ощущений, которых доселе не испытывал. Его пальцы были тоньше пальцев графа, и теперь чувство наполненности стало практически болезненным.

Но вместо того, чтобы молить о пощаде, он выстанывал на выдохе:

— Еще, еще… Прошу вас.

Граф покорно слушался, и вскоре подушечки его пальцев стали гладить внутри то потаенное, прикосновение к чему заставляло звезды вспыхивать перед широко распахнутыми глазами.

Оставив короткую цепочку поцелуев по внутренней стороне бедра, граф приблизился к члену и, помогая себе второй рукой, направил его в рот. Так плотно и горячо обхватив с первого раза, что у Эдриана сбилось дыхание. А затем подался вниз, вбирая до конца, и Эдриана подбросило на кровати. Он понял, что проскользнул графу в горло так глубоко, как никогда не думал, что это возможно.

От переизбытка новых ощущений Эдриан судорожно вцепился пальцами в покрывало и кончил, как граф и обещал — в его горло.

Видимо, на несколько минут его сознание померкло. Придя в себя, Эдриан почувствовал, что ноги уже лежат на кровати, да и сам он укрыт покрывалом. Облизнув искусанные губы, Эдриан открыл глаза. Граф, по-прежнему полностью одетый, полулежал рядом, наблюдая за его лицом.

Эдриан смущенно опустил взгляд на рубиновую булавку в его шейном платке.

— Вы не ушли?

— И не подумал. Ты выглядел слишком аппетитно, чтобы я мог оставить тебя так быстро, — взяв его кисть в свою руку, граф поднес ее к губам. — Но все же мне придется сделать это.

Эдриан не знал, не понимал, как себя вести. В прошлом все подобные встречи проходили на нейтральной территории, и он был волен в любой момент уйти. А сейчас, лежа в собственной постели, он не представлял, как распрощаться с графом, что сказать.

Тот, словно почувствовав его колебания, встал с кровати.

— Скажу слугам, что тебе нездоровится, чтобы они пока тебя не беспокоили.

Эдриан смутился еще сильнее:

— Они решат, что я вдребезги пьян.

— Пусть думают, что хотят, — уже стоя у двери, граф хлопнул себя ладонью по бедру и вернулся назад.

Он прильнул к губам Эдриана, и на несколько секунд они слились в прощальном, но таком сладком поцелуе.

— Теперь мне точно пора, — граф отстранился и провел большим пальцем по губам.

— Идите, — Эдриан повыше натянул покрывало. — И… я правда благодарен за то, что вы сделали.

Черная бровь графа поползла вверх. Он окинул взглядом распростертого на постели Эдриана и улыбнулся.

— Поблагодаришь меня в другой раз.

Как только за графом закрылась дверь, Эдриан дурашливо фыркнул и зарылся в подушку лицом.

Еще утром он считал, что его жизнь потерпела крах. Сейчас он чувствовал себя едва ли не самым счастливым человеком на свете.

***

Измотанный постоянной тревогой и бессонницей, Эдриан проспал почти сутки. Но так и не пришел в себя — он уже не чувствовал себя абсолютно счастливым, когда проснулся на следующее утро с головной болью. Все-таки с непривычки количество выпитого давало о себе знать.

Распахнув настежь окно, он подышал свежим морозным воздухом, а затем приступил к водным процедурам.

При виде сорванной с петель дверцы комода осознание того, что он чуть было не сотворил, прошлось ознобом по коже. Отыскав на полу и положив на место бритву, Эдриан пристроил болтающуюся дверцу и кое-как закрыл ее.

Он был уверен, что Генри никому бы не проболтался об увиденном. Но лучше не давать слугам лишней пищи для размышлений.

Посмотрев в зеркало, Эдриан удивился. Совсем немного времени прошло с тех пор, как он точно так же пристально вглядывался в свое отражение. Но увиденное сейчас разительно отличалось. И пусть худоба и бледность никуда не делись, глаза сияли. Весь его облик, пусть слегка потрепанный и помятый, все равно говорил о желании жить и с радостью встречать каждый новый день.

Эдриан знал, кого будет благодарить за это всю оставшуюся жизнь.

Ему нестерпимо захотелось увидеть графа.

И одновременно он робел, не представляя, как посмотрит в эти глаза после всего, что между ними произошло.

***

Напрасно Эдриан волновался по поводу новой встречи, потому что они не виделись всю неделю. Граф как сквозь землю провалился — или попросту избегал его, заранее узнав, какие приглашения он принял.

А свет, как обычно, полнился слухами. Одни поговаривал, что граф уехал в поместье, другие — что со дня на день будет объявлена помолвка. Только с кем, никто не знал.

Эдриану и не хотелось знать имени счастливицы. Каждый раз, когда разговор сворачивал на эту тропку, его сердце покрывалось тонкой коркой льда. Под конец недели ему казалось, что вместо горячей мышцы он носит в груди холодную глыбу.

***

Устав от досужих сплетен, Эдриан остался этим вечером дома. Гостей в столь поздний час ожидать не приходилось, поэтому он отпустил почти всех слуг и уединился с любимой книгой в библиотеке. В камине жарко пылало пламя, бросая огненно-рыжие блики на паркет и страницы книги.

Эдриан уже подумывал пересесть подальше — становилось слишком жарко, — когда зазвенел дверной колокольчик и послышались голоса.

В дверях появился Лесли:

— Милорд, к вам его сиятельство граф Хартфорд.

Все внутри Эдриана встрепенулось. Он лихорадочно осмотрелся вокруг, не зная как теперь себя вести. Что, если граф действительно приехал сообщить ему о помолвке?

Горло перехватило невидимой рукой, но Лесли ждал в вежливом молчании, и нужно было что-то отвечать:

— Проводи его сюда.

— Что-нибудь подать, милорд?

— Нет, благодарю, ты можешь быть свободен.

Лесли поклонился и вышел. Через минуту в библиотеку решительно вошел граф. Завидев перед камином Эдриана, он остановился у двери.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, Эдриан не находил в себе сил начать разговор. Но воспитание брало свое — он поздоровался и вяло махнул рукой в сторону соседнего кресла.

— Чем обязан столь позднему визиту, ваше сиятельство?

Не ответив, Хартфорд нащупал позади себя дверь и захлопнул ее.

— Эдриан, подойди ко мне.

— Зачем же, милорд? Мне и здесь неплохо.

Прищурившись, граф кивнул.

— Отлично, раз тебе там неплохо, то и мне будет в самый раз.

Хартфорд стремительно преодолел разделяющее их пространство.

— Ты не рад меня видеть? — поинтересовался он, остановившись так близко, что носки его туфель почти касались носков домашних туфель Эдриана. — А я к тебе с великолепной новостью.

— Ну что вы, милорд, конечно, я рад, — решив не откладывать неизбежное, Эдриан выдохнул: — Вас можно поздравить?

Как могло выйти, что он дважды наступил на одни и те же грабли? А ведь стоило догадаться…

— Поздравить? — Хартфорд, казалось, удивился. — По-моему, в прошлый раз мы сошлись на «отблагодарить»?

— Ах, да, — Эдриан ощутил подступающую дурноту. Сглотнув ставший в горле ком, он спросил: — Мы сделаем это здесь, или… Наверное, лучше здесь. Чего вы хотите? Я могу опуститься на колени и…

Граф подхватил его на полпути к полу и легонько встряхнул.

— Эдриан, да что происходит? У тебя жар?

— Нет никакого жара, — запротестовал Эдриан, но позволил усадить себя в кресло.

По дурной привычке его щеки снова горели, но не болезнь была тому виной. Ему стало стыдно за собственное поведение. Он вел себя недостойно.

— Эдриан, — позвал Хартфорд, не выпуская из ладоней его холодных пальцев.

— Все в порядке, правда. Вы хотели рассказать новость?

— Какая, к дьяволу, новость! Или ты говоришь, что произошло, или я вызываю своего личного врача.

Эдриан медленно поднял голову. Еще мгновение назад подавленный, сейчас он пылал праведным гневом.

— Вы собираетесь сообщить мне о помолвке, как, по-вашему я должен себя чувствовать, черт побери? — сдерживая дрожь в голосе, отчеканил он.

Граф поморщился хотя, видит Всевышний, у него самого подобные ругательства слетали с языка гораздо чаще. И тут же подтвердил мысли Эдриана.

— Проклятье, о какой такой помолвке ты говоришь?

— О вашей!

Эдриан выдернул свои руки из плена горячих пальцев и скрестил на груди.

— Чудеса… И с кем же я, по-твоему, помолвлен?

Эдриан с опаской покосился на Хартфорда. Так и есть, на его скулах ходили желваки.

— Откуда мне знать? Вероятно, об этом вы и приехали мне сообщить.

Граф негодующе хмыкнул.

— Думаешь, я приехал к тебе, чтобы рассказать о собственной помолвке?

— А разве это не так? — Эдриан с такой силой вцепился в свои руки, что побелели костяшки на пальцах. Он боялся дать себе хоть крохотную надежду на то, что весь свет, а заодно и он, пребывал в заблуждении.

— Представь себе.

В тоне Хартфорда послышалась легкая насмешка, вынудившая Эдриана оторваться от созерцания огня в камине. Он поднял взгляд на уровень губ графа и не смог больше смотреть ни на что другое. Слишком свежи были воспоминая о том, что вытворяли эти губы с его телом.

— Теперь ты готов меня выслушать? — Хартфорд подался чуть вперед, — или будешь выдвигать новые сумасбродные гипотезы? Впрочем, я готов выслушать все, просто потому, что мне приятно твое общество.

Эдриан поднял взгляд выше, но не произнес и слова.

— Не так страшен?

Эдриан еще успел рассмотреть улыбающийся рот, а в следующий момент тот сцеловывал негодующие восклицания с его губ.

Граф выдернул его из кресла и уселся сам. Устроив Эдриана у себя на коленях, крепко прижал его к своей груди.

— Я скучал по тебе каждый чертов день недели. А ты оказал мне такой прием, — мягко пожурил его Хартфорд, перемежая слова поцелуями.

Эдриан таял от нежных ласк как свеча.

— Я думал…

— Я понял, о чем ты думал, — граф отвлекся от разговора, найдя особо чувствительно место за ухом, и принялся трогать его языком.

Эдриан ужом вертелся на его коленях, подставляя горло, и не мог поверить, что еще пару минут назад чувствовал себя полностью опустошенным.

— Не знаю, откуда в твоей голове взялась подобная мысль, — продолжил Хартфорд, — на самом деле, я улаживал дела в Лондоне для того, чтобы меня не беспокоили по пустякам. Мы отправляемся в Суррей.

Эдриан застыл.

— Вы уезжаете, ваше сиятельство?

Граф погладил его по спине, успокаивая как норовистого скакуна.

— Мы уезжаем, Эдриан. Ты и я. И прекрати величать меня сиятельством. Можешь называть Хартфордом, если тебе так больше нравится. По-моему, в прошлый мой визит для тебя это не составило труда.

Эдриан прижал пальцы к его губам, вынуждая замолчать. Он и без напоминаний не позабыл то, что наговорил под влиянием виски.

— Значит, вы везете меня в Суррей?

— В Гилфорд, — уточнил Хартфорд. — В родовое имение. К сожалению, неподходящее время года для купания в реке, но я уверен, что смогу найти для нас интересные развлечения.

Он лукаво подмигнул. Эдриан в отместку проехался бедрами по его паху, заставив подавить стон, и проказливо усмехнулся.


***

Ввиду печального опыта, он попросил графа написать, если что-то изменится. И стоило звякнуть дверному колокольчику, Эдриан внутренне подбирался, готовясь получить весть об отмене поездки.

Даже в еженедельном письме брату он упомянул о своих сомнениях. Разумеется, не вдаваясь в подробности, а ставя в известность, что его некоторое время может не быть в Лондоне.

Успокоился он только тогда, когда карета, заправленная шестеркой пегих лошадей, покинула предместья.

Напряжение наконец отпустило Эдриана. Он расслабленно откинулся на спинку обитого темным бархатом сидения, поглядывая на мелькающие за окном заснеженные виды.

Они выехали на просторный тракт рано поутру, рассчитывая прибыть в Гилфорд ближе к полуночи. Днем ранее, как рассказал ему Хартфорд, в поместье послали сообщение, чтобы к их приезду все камины были растоплены, комнаты проветрены и подан поздний ужин.

Эдриан прикрыл глаза, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за графом.

Ему все еще с трудом верилось, что великолепный мужчина, сидящий напротив, действительно разделяет его предпочтения. Эдриан никогда бы не заподозрил Хартфорда ни в чем подобном. Тот не чурался женского общества, и высший свет уже лет пять как делал ставки, кто же сможет окрутить столь завидного жениха.
Графу скоро исполнялось тридцать, в его возрасте позаботиться о продолжении рода было в порядке вещей. Но он до сих пор умело ускользал от положивших на него глаз дебютанток.

И теперь Эдриан понимал, почему.

В тот вечер, когда Хартфорд посетил его, чтобы пригласить в поместье, они долго просидели у камина, разговаривая обо всем на свете. Граф беззлобно смеялся над переживаниями по поводу его предполагаемой помолвки.

— Эдриан, зная свои наклонности, я не собираюсь обрекать какую-либо женщину на жизнь со мной. Титул унаследует сын моей сестры, если таковой будет. В любом случае, у меня достаточно родственников мужского пола, готовых принять его.

После этого разговора Эдриан проникся к нему еще большим уважением. В отличии от… Нет, долой мысли о прошлом! Он ехал в обществе мужчины, о котором и мечтать не смел. Следует насладиться этим моментом сполна, а не тратить время на унылые размышления.

Эдриан улыбнулся.

— Надеюсь, сейчас ты думаешь обо мне.

Улыбнувшись шире, Эдриан полностью открыл глаза.

— Вынужден вас огорчить, я думал о хрустящем беконе и бокале выдержанного вина.

Граф хохотнул:

— Лгун из тебя так себе, — указав на корзину, стоящую возле жаровни, благодаря которой в карете было относительно тепло, он предложил: — Мы можем перекусить, если ты действительно проголодался.

— Нет, благодарю, — на его губах все еще играла мягкая улыбка.

— Тогда, возможно, ты хочешь поспать? Мое плечо не походит на перину, но, возможно, и оно на что-то сгодится.

— Боюсь, если я окажусь в непосредственной близости от вас, мне точно будет не до сна.

Эдриан не старался звучать провокационно, но граф, похоже, воспринял его слова именно так.

— Значит, тебя снедает иного рода голод? — Хартфорд наклонился вперед, кладя ладонь на его колено.

Мышцы на животе Эдриана сладко дрогнули, когда теплая ладонь поползла вверх по бедру и замерла почти у самого паха. Он облизнул губы и сглотнул, не решаясь ни оттолкнуть руку графа, ни попросить его продолжить.

— Так чего тебе хочется, Эдриан? — понизив голос до бархатного шепота, спросил Хартфорд. — Скажи мне, и я удовлетворю любое твое желание.

Эдриан недоверчиво посмотрел на графа.

Он всерьез предлагает заняться этим в карете? За тонкими стенами которой и кучер, и лакеи?

Нет. Им не стоит даже думать об этом. Это в высшей степени рискованно!

Но граф, судя по всему, полагал иначе. Ладонь все-таки накрыла уже порядком окрепший член.

— По-моему, вы делаете выбор за меня, — слабым голосом упрекнул его Эдриан.

А мысленно поблагодарил, так как сам никогда не решился бы на подобное.

Прекратив ритмичные поглаживания, граф откинулся назад на спинку своего сидения. Протестующее простонав, Эдриан потянулся вслед за ним и понял, что выдал себя с головой.

— Иди ко мне, — похлопав по колену, тихо, но настойчиво позвал Хартфорд.

Эдриан долго не колебался. Он обхватил своими коленями его крепкие бедра и сразу же потянулся к губам.

Граф встретил его поцелуем на полпути.

— Мой храбрый мальчик, — шепнул Хартфорд, кончиком языка исследуя контур его губ.

Их руки столкнулись в борьбе с застежками бриджей, но вот последние бастионы пали, и теплые пальцы графа коснулись его члена. У Эдриана перехватило дыхание. Разумеется, он помнил, что нужно соблюдать тишину, но как же сложно было трезво мыслить, когда граф облизнул его ладонь и направил к своему паху.

Впервые касаясь Хартфорда столь интимно, Эдриан, несмотря на имеющийся опыт, опасался сделать что-то, что могло бы тому не понравиться. Он старался повторить все, что тот делал для него, и, кажется, у него все-таки получалось. Графу явно приходилось прикладывать усилия, чтобы удерживать глухие стоны на грани слышимости.

Эдриан вцепился в плечи Хартфорда, когда тот оттолкнул его руку и своей ладонью сжал оба члена. От интенсивности ощущений Эдриан громко охнул. Член графа, бархатистый и твердый, скользил вдоль его собственного, а горячая ладонь правильно задавала ритм. Эдриану даже не нужно было двигаться, Хартфорд все делал сам.

Они замерли друг напротив друга, почти уткнувшись лбами. Эдриан зажмурился, ощущая на губах влажное дыхание.

— Сделай это для меня, Эдриан…

Ощутив сотрясающую графа дрожь, Эдриан выдохнул:

— Я почти…

И излился на смуглые пальцы.

— Коснись меня, прошу…

Отцепив пальцы от редингота Хартфорда, Эдриан перепачкал их в собственном семени, заменяя его руку своей. А второй — взял за запястье и поднес к своему рту. Прильнул к ладони губами, прошелся языком по всем пальцам, начисто вылизывая их.

Откуда в нем это? Ведь никогда ранее его не тянуло на подобные эксперименты.

Граф глухо простонал его имя и притянул к себе для поцелуя. Их языки сплелись, и Эдриан ускорил движения.

Позже, после того как они помогли друг другу привести одежду в порядок, Эдриан прильнул к твердому плечу.

— Мне кажется, я могу к этому привыкнуть.

Граф потерся о его лоб слегка колючей щекой.

— Можешь привыкать, я всегда к твоим услугам.